Богатый чудак и меценат
Доля наследства
Детство и отрочество Прокопий провел в семье отца на Урале. Он, как и два его брата, не получил систематического образования. Путешествуя с отцом по заводам Урала и Алтая, приобрел деловые навыки и любовь к природе и естествознанию. С 1729 по 1738 гг. Прокопий вместе с братом Григорием проживал в фамильной вотчине близ Соликамска.
Посланный отцом в Москву обучаться нужным наукам и освоиться в кругах "золотой молодежи", Прокопий не захотел возвращаться к делам. Он проводил время в праздности и скор был на попойки да дикие выходки на потеху всей Москве. Когда по завещанию отца соликамская вотчина отошла к Григорию, Прокопий покинул Урал и до 1748 г. жил в Туле, где продолжал заниматься цветоводством. В 1750 г. он поселился в Москве. Здесь он много времени посвящал естествознанию и цветоводству, но это не мешало ему заниматься коммерческими и государственными делами.
По наследству Прокопию Акинфиевичу досталась невьянская часть, куда вошли пять уральских железных заводов: Невьянский, Быньговский, Шуралинский, Верхне-Тагильский и Шайтанский, три завода на Волге, один кожевенный и пристань на Урале. В вотчинах, перешедших к нему, находилось 3845 душ мужского пола крестьян, 79 приказчиков и служителей. Ему досталось шесть домов - в Казани, Чебоксарах, Ярославле, Кунгуре и Тюмени.
После раздела наследства, невьянская контора присылала в Москву Прокопию Демидову отчеты каждые два месяца. На заводе находились сыновья владельца Акакий и Лев. За время владения невьянской частью Прокопий Акинфиевич не построил ни одного нового завода, хотя и предпринимал попытки в этом направлении. Он даже начал сооружение Верх-Нейвинского завода, но так и не закончил его. Владея огромными богатствами, унаследованными от отца, Прокопий мало обращал внимания на управление своими заводами, которые и помимо его вмешательства приносили огромный доход. Этот изнежившийся барин, более известный своими чудачествами, совсем не походил на своих энергичных предков - деда Никиту и жестокого отца, стяжателя Акинфия. Получив свою долю имущества по разделу 1758 года, Прокопий вел праздную жизнь в столицах, разъезжал по Европе и ни разу не удосужился побывать на своих заводах. Когда Берг-коллегия обратилась к заводчикам с запросом, "не имеют ли они каких тягостей?", то ответ Прокопия Демидова, занявший полстранички, как нельзя лучше характеризует отношение владельца к своему хозяйству. "В тамошних заводах, - писал он, - быть мне не случалось и затем, какие оные заводы имеют тягости, и какое к тому вспомоществование потребно - ныне я показать не могу".
Невьянское золото
В 1763 году стало известно о невьянском золоте. К приехавшему в Невьянск князю А.А. Вяземскому явились приписанные к заводу крестьяне Савва Третьяков и Семен Сивков и объявили "приисканные ими в одном месте рудные каменья, похожие на золотую руду". Находка представляла государственный интерес, и Вяземский увез в Петербург около десяти фунтов этой руды. После указания из столицы о проверке заявок Горная канцелярия вызвала рудоискателей в Екатеринбург и сняла с них допрос. Копию этого допроса сразу тайно переслали Прокопию Демидову.
Для разводки указанных мест с признаками золота Горная канцелярия послала в Невьянск поисковую команду во главе с бергауэром Павлом Зыряновым, но путь поисковикам преградили Демидовы. 22 июля 1764 года на городской площади около церкви Павла Зырянова с солдатом Трусовым и рудоискателями встретил сын заводчика Акакий Прокопьевич со своими людьми. После расспросов о причине их появления Акакий Прокопьевич Приказал солдата "вести под караул", а объявителей золотосодержащих руд "бить немилостиво". Разведка месторождения была сорвана. После рапорта Зырянова о "разбойном нападении" Акакия Демидова на рудоискателей Горная канцелярия наловила Демидову "наистрожайший Ея Императорского Величества указ" и потребовала объяснения о нападках и битье и о нанесенных им чрез то в разведывании знатного земного сокровища помешательствах". П.А. Демидов попросту игнорировал этот "наистрожайший" указ. В одном из документов Горной канцелярии и через пять лет отмечалось, что "в причиненных рудоискателям и солдату обидах ответа и поныне не послано". ..
Озлобленный вмешательством верховной власти в свой права распоряжаться имуществом по своему усмотрению, 10 января 1769 года Прокопий Демидов поспешил продать свои уральские заводу купцу Савве Яковлеву за 800 тысяч рублей. Заключенная купчая предусматривала выплату П.А. Демидову после подписания сделки 200 тысяч рублей, а остальные 660 тысяч рублей Яковлев должен был погасить в течение пяти лет.
Новому владельцу передавались не только заводы, но и готовая продукция, которую покупатель принимал с "уступкою" по 20 копеек с рубля. Наличные деньги, имевшиеся в заводских конторах, оставались за Демидовым.
Сделка для П.А. Демидова была выгодной. Невьянский завод, построенный за 11888 рублей (1702 г.), в 1767 году оценивался уже в 73598 рублей, то есть в шесть с лишним раз дороже. Общая же стоимость всех проданных заводов достигала к 1768 году 177119 рублей, а проданы они были Яковлеву с землей, лесами, рудными богатствами и людьми за 800 тыс. рублей, то есть 11 заводами. Верхотурский купец М.М. Походяшин имел три завода, владения династии Демидовых оказались долговечнее, чем у других новых купцов и новых заводовладельцев.
Заводчики Демидовы оставались предпринимателями-крепостниками, в течение почти всего XVIII века продолжали строить заводы, покупать вотчины и использовать крепостных. Но появляются и новые черты: заводчики входят в состав знати, с процессом "одворянивания", появляются и расточители, тратившие огромные средства на празднества, дворцы, сады и великолепную обстановку.
Особенно прославился своим богатством и чудачествами Прокопий Акинфиевич Демидов. Дом в Москве, где он проживал постоянно - на Басманной улице, был обит снаружи железом для безопасности от пожаров, внутренняя отделка дома была великолепной и вполне отвечала колоссальным богатствам хозяина. Масса золота, серебра и самородных камней слепила глаза, на стенах, обитых штофом и бархатом, красовались редкие картины. Зеркальные окна и лестницы уставлены заморскими растениями. Мебель из пальмового, черного и розового дерева поражала своей тончайшей, как кружево, резьбой. Дом был набит редчайшими коллекциями, книгами, картинами и мрамором.
Чудачества богача
Старший внук самого "петровского комиссара" Никиты Демидова, Прокопий, умел при случае надевать различные личины. В Петербурге он был просвещенным меценатом, в Москве - набожным благотворителем. За морем, в земле английской, в нем видели опытного и предприимчивого промышленника. Чудачества творил людям на удивление, себе на потеху. Выезжал на кровных рысаках, а упряжь веревочная, как у последнего мужика. Кучер же одет в парчу пополам с дерюгой. Электронная версия historyntagil.ru. В 1778 году устроил в Петербурге народный праздник, где вино пили столь неистово, что от беспробудного пьянства умерло до полутысячи человек. В другой раз скупил в Петербурге всю пеньку - хотел проучить англичан, которые не оказали ему должного уважения, когда он в Англию за товаром ездил, не пожелали цены сбавить. Английские покупатели прождали до конца года, но Прокопий предпочел пеньку сгноить. Он мог заключать нелепые пари за баснословные деньги. Например, предлагал тысячу рублей тому, кто пролежит в его доме в постели целый год. Или в угоду моде выписывал из Европы очки для своих кучеров, форейторов, слуг. Так вся челядь вместе с хозяином в очках выезжала на московские гулянья. Хозяин ехал в ярко-оранжевой колымаге, запряженной цугом, состоящем из двух маленьких лошадок в корне, двух огромных в середине и двух крошечных сзади. Горд был Демидов-внук, горд и богат. Императрица Екатерина II знала его доброе сердце, ласково журила за щедрые траты на общественные нужды - на маскарады, гулянья, сельские увеселения.
Близкий ко двору Екатерины II и коротко знакомый со многими вельможами, Прокопий Демидов охотно ссужал своих приятелей значительными суммами, часто на каких-нибудь курьезных условиях, в Турецкую войну 1768-1774 гг. он оказал важную услугу русскому правительству, ссудив на военные нужды 4 млн. руб. Присмотревшись во время путешествия к заграничным порядкам и учреждениям, в письме от 9 ноября 1770 г. из Амстердама он писал Екатерине II о планах коммерческой конторы по обмену русской валюты на иностранную, доказывая финансовую выгоду от ее действия. Он же, по возвращении из чужих краев в 1771 г., подал правительству мысль о заведении в России ссудной кассы и содействовал своими капиталами осуществлению этой затеи. Екатерина II в знак особой признательности, в основном за его пожертвования, произвела его, не имевшего никакого чина, прямо в действительные статские советники.
Меценат и жертвователь
Прокопий Демидов стал одним из самых видных общественных благотворителей. На его один миллион сто семь тысяч рублей было возведено крупнейшее общественное здание того времени - Воспитательный дом в Москве на набережной реки близ Кремля. Особое внимание уделял благодетель содействию просвещения в стране. Современники писали: “Демидовы осыпали золотом юный Московский университет”. По распоряжению тогдашнего министра просвещения графа Разумовского, “для всегдашней памяти” в 1822 г. имена братьев Прокопия, Никиты и Григория Демидовых были начертаны золотыми буквами на первой доске, вывешенной в университете. Стали открываться народные училища - Прокопий Демидов отдал на них 100 тыс. рублей.
Прокопию было за шестьдесят, когда он дал четверть миллиона, чтобы на этот капитал завести в Москве Коммерческое училище. Первое в Европе! Планы строились смелые: обучать учеников иностранным языкам, арифметике, бухгалтерии, географии, коммерческой корреспонденции на разных языках. Приглашены были воспитатели, преимущественно иностранцы, обязанные говорить с воспитанниками отнюдь не по-русски, готовить их к европейскому обхождению, на случай, если придется в Европе торговать. Одно не учли: учеников было мало, набирать их приходилось в Петербурге и партиями отсылать в Москву. Лишь император Павел I обратил внимание на этот странный способ пополнять училище привезенными юношами. Здравый смысл подсказывал простое решение. Коммерческое училище приказал перевести в Петербург, где и ученики под рукой, и надзирать удобнее. Ушел в Петербург и демидовский капитал. Тогда-то только и уразумели московские торговые люди всю выгоду быть первыми в Европе. В начале нового царствования, в разгар нововведений Александра I на ниве просвещения, московское купечество на свои уже средства возобновило Коммерческое училище, которое получило те же права, что и петербургское. К тому времени Прокопий Акинфиевич скончался, не довелось ему порадоваться.
Характер
Д.Г. Левицкий, первая кисть России 1770-х гг., подтвердил свой талант в десятках блестящих полотен. Великолепный мастер парадного портрета оставил произведения, отличающиеся большими композиционными и живописными достоинствами. К ним относится весьма примечательный портрет Прокопия Акинфиевича Демидова - создан в 1773 году, хранится в Третьяковской галерее. В изображении уральского заводчика и столичного богача художник использовал традиции парадного портрета во всей полноте. Художник смело и своеобразно придает деталям интимный характер, что позволяет нам лучше понять личность этого далекого предка знаменитого рода.
Прокопий Акинфиевич представлен не в парике, а в домашнем халате и колпаке, без звезд, орденов и лент. На столе видим не бумаги, перья и другие предметы, которые рассказывают о положении человека в государственной жизни, а вещи, показывающие Демидова как страстного любителя садоводства. Тут и ученый труд по ботанике, луковицы редкого растения, лейка. Но особенно выразительно лицо Прокопия Акинфиевича. Смотришь на это лицо и веришь, что изображен человек, у которого незаурядный ум и широта натуры сочетались с ничем не прикрашенным самодурством. В нем причудливо переплетались крайности. Он беззастенчиво злоупотреблял той властью, которую давало ему баснословное богатство, и позволял себе всякие издевательства над зависимыми от него людьми. Но его отличала от других Демидовых приверженность передовым просветительским взглядам своего времени. Он вывез с Запада идеи Руссо и других прогрессивных мыслителей, касающиеся воспитания молодого поколения.
Искусствовед Н.М. Гершензон-Чегодаева, описывая портрет “Демидов с лейкой” (так его называли), приводит свои рассуждения о характере героя: “Вглядываясь в эти черты, зритель улавливает в них следы того сокровенной), что заключено в душе этого человека и что сам он так ревниво сберегал от посторонних глаз, скрывая за ширмой причудливых чудачеств и экстравагантных выходок”. Прокопия Демидова считали странным человеком, личность которого вся сплетена из контрастов. Расходуя миллион на украшение своего роскошного жилища в Москве, он в то же время призывал свою дочь к скромности и умеренности. “Не будь спесива, самолюбива и жадна... - писал он ей, - вместо роскоши помогай недостаточным”. В это же время в адрес его приказчиков шли красочные тирады такого рода: “Вы, архибестии, смелоотчаянные, двуголовые и сущие клятвопреступники и ослушники... за все генеральные дурности и неправды... такие уже вам плети достанутся”.
Многими своими выходками Прокопий Демидов явно старался бросить вызов окружающему его обществу и высмеять пороки русского дворянства, которым и сам был подвержен. Быть может, единственной по-настоящему привлекательной стороной широкой натуры была его любовь к природе. Он много занимался изучением жизни пчел, о которых оставил специальные сочинения. В течение 20 лет он собрал замечательный гербарий, переданный позже Московскому университету.
Дворец и сад при нем
П.А. Демидов в течение ряда лет приобрел на имя жены землю у нескольких московских владельцев. К этим владениям в 1754 гору был куплен двор с домом Ф.И. Соймонова, известного навигатора и картографа. Это округлило участок, и усадьба заняла все пространство, лежащее между "рвом и дорогою, что ездят от церкви Риз-Положения к Москве-реке". Сохранилась “челобитная дворянина П.А. Демидова и жены его Матрены Антиповой” от 10 апреля 1756 года о том, что они хотят построить “каменные палаты”. Имеется и резолюция: "дозволяется строиться согласно приложенному плану архитектора Яковлева".
Демидовский Нескучный дворец, расположенный на берегу реки Москвы, является памятником архитектуры середины XVIII века и прекрасно представляет классический стиль. Дворец имел завидную судьбу. При жизни владельца он был заставлен тысячами клеток с пернатыми. Любоваться этакими чудесами ездила вся московская знать. Какие люди тут бывали! Живописцы, литераторы, государственные деятели, ученые мужи. После смерти владельца одно время дворец принадлежал графам Орловым. Позже здание вместе с угодьями купил Николай I и поселил в нем супругу Александру Федоровну (иногда и дворец называли Александрийский). После революции уникальный памятник истории превратили в музей. Люди приходили сюда, чтобы познакомиться с богатейшими коллекциями изысканной мебели. Говорят, Ильф и Петров сочинили свой прославленный роман о злополучных стульях не без подсказки, услышанной в этих стенах. По постановлению советского правительства о переводе Академии наук из Ленинграда в Москву (1934 г.) в здании разместился Президиум АН СССР. Однако после многих лет изнурительного долгостроя приблизился срок переезда штаба советской науки в новое здание. В Нескучном дворце, расположенном на Ленинском проспекте столицы, решено организовать Центр гуманитарных знаний. Над его концепцией сейчас работает специально созданная группа, а которую вошли ведущие ученые-гуманитарии.
В бытность Прокопия Демидова усадьба Нескучного дворца славилась знаменитым ботаническим садом. Прокопий, увлекаясь коллекционированием экзотических растений, еще в 1740-х гг. попросил у брата Григория отводок и семян из его соликамского сада. После смерти Григория Прокопий перевез в Москву наиболее интересные растения из уральской коллекции. Сад и сам по себе привлекал внимание посетителей, доступ в него был открыт, и сад всегда был заполнен посетителями. Популярности сада способствовали и эксцентрические выдумки хозяина. Например, однажды вместо гипсовых копий римских статуй он расставил на клумбах вымазанных мелом мужиков, которые окликали всех, кто осмеливался сорвать цветок. Слух о живых статуях взбудоражил Москву, в сад валом повалил народ. Тогда-то и возникло название нынешнего места - Нескучный сад.
В саду Демидова ежегодно составлялись "травники" (гербарии), куда входили многочисленные растения его сада. Этими травниками снабжались "охотники и любители ботаники". Каталог сада в 1781 году составил академик Паллас, он писал: "Владетель сего сада определил его сперва для плодов, а наконец для одной ботаники, и построил в нем множество разных каменных оранжерей". Паллас упоминает пять террас, спускавшихся к реке, и восемь оранжерей, на них расположенных. Эти оранжереи были предназначены не только для “сочных растений и дерев из теплых стран”, но и специально для “рощения семян", и тянулись на целые полверсты.
В предисловии к своему каталогу 1786 года П.А. Демидов указывает 8000 растений - общее число их за весь период существования сада, куда входит 6000 видов и не менее 2000 садовых форм. Среди растений демидовского сада было немало видов российской флоры из различных регионов страны. Некоторые растения были уроженцами далеких заморских краев. Для пополнения коллекции растений своего сада хозяин установил связи с зарубежными и отечественными ботаниками.
После смерти П.А. Демидова ботанический сад в Москве постепенно пришел в запустение. Прямые наследники, сыновья, садом не интересовались. Исполняя волю покойного, его вдова Татьяна Васильевна обратилась в 1787 г. к Екатерине II с просьбой передать сад в ведение Московского университета, но получила отказ, новые владельцы имения также не обращали внимания на сад, и он захирел и погиб как ботанический. Только часть редких растений из него пересадили в университетский сад. В 1920-х гг. краеведы Л.П. Александров и В.Л. Некрасов писали: “Лучше всего была бы восстановлена память о первом ботаническом саде России... если бы Нескучный сад, украшенный памятниками Демидову и Палласу, был обращен в большой ботанический сад... и служил целям просвещения, знакомя с разнообразной флорой России". Прошла долгая жизнь богача и мецената. В личной памяти близких осталась его жестокость по отношению к ним. После смерти в 1764 г. его первой жены, много перенесшей горя от самодурства мужа, Прокопий женился вторично. От первой жены он имел трех сыновей: Акакия, Льва и Аммоса, от второго брака - четырех дочерей. Недовольный своими сыновьями, воспитывавшимися в Гамбурге, отец держал их почти в нищете. Только по приказу Екатерины II, которой сделалось известным положение сыновей миллионера, он вынужден был обеспечить каждого из них тысячью крепостных душ крестьян. Несмотря на то, что Прокопий Акинфиевич жил далеко не экономно и мало вникал в хозяйственные дела, он все-таки оставил детям значительный капитал, превышающий три миллиона рублей. Вот какими доходами владели уральские магнаты!
Н. МЕЗЕНИН.
Литература: Газета "Горный край" от 06.09.2001.