У Федориной горы запели пилы лесорубов, зазвенели топоры...
История родов НТМК была очень непростой. Не только в смысле непосредственных трудностей строителей при сооружении первых производственных объектов "на загорбке у Федориной горы", но и в отношении принятия политического решения на девятом году советской власти о необходимости строить новый мощный металлургический завод в Нижнем Тагиле. Должен заметить, ситуация быть или не быть НТМК той поры весьма сходна с нынешней подковерной борьбой вокруг сооружения на комбинате завода по производству труб большого диаметра, которую подогревают в своекорыстных интересах конкуренты тагильских металлургов.
Действительно, старый демидовский завод у подножия Лисьей горы тогда уже вовсю работал. Полыхали день и ночь зарницами восстановленные после колчаковского погрома домны, стремясь дать молодой советской республике больше металла. Но уж очень невелики были их возможности!
В декабре 1925 года в Москве начал работу XIV съезд ВКП (б), который позднее назовут съездом индустриализации. У ее истоков, как известно, стоял В.И. Ленин. Еще в декабре 1921 года на IX Всероссийском съезде Советов он, анализируя положение дел в металлургии, говорил: "В этом отношении наше положение особенно тяжело. Мы Производим каких-нибудь, может быть, 6 процентов того, что производили в довоенное время... Но мы, конечно, поднимаемся".
В то время в стране работали лишь южная металлургическая база. По мнению Ленина, вторую металлургическую базу следовало создавать на Востоке. Однако его идею приняли не сразу. Основные контраргументы оппонентов - в Донбассе и Кривом Роге более благоприятные условия, чем на суровых и диких просторах Урала и Сибири. А потому надо строить там новые заводы...
Страшно подумать, в каком катастрофическом положении оказалась бы наша страна менее чем через два десятилетия, одержи верх в этой дискуссии противники развития мощных производительных сил на Востоке, когда уже в первые месяцы Великой Отечественной войны немцы захватили южный металлургический район! Ведь как раз Магнитогорск, Нижний Тагил и Кузнецк дали фронту то море металла, раскаленная волна которого смела с лица земли фашистские орды...
Однако разумное начало тогда победило в острой борьбе, и 15 мая 1930 года ЦК ВКП(б) принял Постановление о создании в стране второй угольно-металлургической базы. В нем, в частности, подчеркивалось: "Индустриализация страны не может опираться на одну южную угольно-металлургическую базу. Жизненно необходимым условием быстрой индустриализации страны является создание на Востоке второго угольно-металлургического центра СССР путем использования богатейших угольных и рудных месторождений Урала и Сибири". Состоявшийся в июне-июле 1930 года XVI съезд партии, рассмотрев вопросы дальнейшего экономического развития СССР, принял решение о строительстве трех мощных металлургических заводов: Магнитогорского, Кузнецкого и Нижнетагильского. Первые два по первоначальным наметкам должны были, так сказать, осуществить симбиоз сибирского угля и уральской руды. Последний предполагался в виде крупного современного предприятия, использующего исключительно местное сырье. Практика работу однако, в дальнейшем заставила частично пересмотреть эти установки в отношении всех трех предприятий.
Свежий ветер скорых перемен в жизни своего небольшого городка металлурги и горняки Нижнего Тагила ощущали задолго до того, как на Федориной горе зазвенели топоры лесорубов или название Ново-Тагильский металлургический завод прозвучало впервые в официальных документах. Решению правительства о сооружении гиганта черной металлургии в центре Среднего Урала предшествовали многочисленные изыскания геодезистов, геологов, топографов на площадке будущей стройки. Еще и еще раз взвешивалась экономическая целесообразность строительства, определялся состав предприятия.
В конце мая 1930 года Всесоюзное объединение "Сталь" предписало Гипромезу незамедлительно приступить к проектированию Ново-Тагильского металлургического завода. Разработчики еще не успели закончить и утвердить свой проект, как 1 сентября 1930 года появилось постановление №385 Совета Народных комиссаров СССР за подписью председателя Совнаркома А. И. Рыкова, которое обязывало ВСНХ и Госплан СССР обеспечить начало работ по строительству нового металлургического завода в Нижнем Тагиле в 1930-1931 годах.
Зацепились, пришли в движение управленческие шестерни хозяйственного механизма. Вслед за постановлением совнаркома о форсировании развития металлургической отрасли на Урале появляется приказ №11 от 1 ноября 1930 года по Всесоюзному объединению "Востоксталь", подписанный председателем правления "Востокстали" И.В. Косиором. В приказе объявлялось об организации в составе объединения Управления "Тагилстрой" для строительства Ново-Тагильского металлургического завода. Первым управляющим "Тагилстроя" стал Б.С. Трахтер, который проработал в этой должности ровно тринадцать месяцев. По суеверным представлениям 13 - число несчастливое. Но таковым оно оказалось разве что для вековых сосен да елей у Федориной горы. А Б.С. Трахтеру судьба подарила в числе "чертовой дюжины" знаменательны и январь 1931 года, когда на площадку строительства тагильского гиганта пришли первые 23 строителя. Не удалось разыскать, к сожалению, их имена и фамилии. Однако известно, что все они - рабочие старого металлургического завода. Символично, не правда ли? Так любящий старший брат опекает и пестует младшего, помогает ему встать на крепкие ноги.
Звенели топоры, пели пилы лесорубов "на загорбке у Федориной горы". Как только они расчистили площадку будущего завода от тайги и привели ее в насколько возможно приличный вид, геодезисты без задержки провели съемку и обозначили периметры предполагаемых производств деревянными колышками с надписями "Доменный цех", "Мартен", "Коксовая батарея", "Шамотный цех".
В марте 1931 года плотники соорудили первый жилой барак и в него переселились из землянок и палаток самые "везучие". Впрочем, и многим другим строителям вскоре предстояли новоселья - два барачных поселка быстро росли рядом со стройкой. После того, как в июле 1931 года был утвержден проект строительства НТМЗ, дела пошли еще лучше: вскоре заработали бетонный завод, лесопилка, щебеночный карьер, затарахтел в котловане первый экскаватор "Рустон", купленный за валюту у англичан. В августе сюда доставили еще пять аналогичных механизмов. Штаб стройки во главе с М.М. Царевским, управляющим "Тагилкомбинаттяжстроем", новой организацией, созданной в начале декабря 1931 года на базе "Тагилстроя" и двух стройтрестов, не без удовлетворения подвел итоги первого трудового года.
Конечно, хватало у руководителей и поводов для острой критики. Хотя бы потому, например, что при плане 29 миллионов рублей удалось освоить лишь 17,9. Однако эту же фразу можно сказать и по-иному: "...удалось освоить целых 17,9 миллиона рублей!" И подобная переакцентировка, думается, вполне правомерна, если учесть, что работать приходилось в условиях острой нехватки людей, продуктов питания, почти полного отсутствия механизации и колоссальнейшей неразберихи с проектной документацией.
Проектирование строительства в 1930-1931 годах осуществлялось Уральским и Ленинградским отделениями "Гипромеза". Ни то, ни другое в ту пору не имело в Нижнем Тагиле своего филиала, что, естественно, сказывалось на качестве труда проектантов, тормозило ход строительства. Лишь через семь лет Наркомат черной металлургии СССР обратил внимание на этот просчет и постановил создать бригаду Уралгипромеза на Ново-Тагильском заводе. Филиал разместился в Доме коммуны в Техническом поселке и начал действовать в марте 1938 года. "Привязка" проектировщиков к непосредственному объекту работы сразу же дала о себе знать с положительной стороны. Намного убавилось ошибок в документации, сократилось время на согласование возникавших вопросов. Их решали без волокиты, как говорится, в рабочем порядке.
Но это позднее. А в первые годы строительства было по-иному: проектировщики делали много ошибок. По вполне понятным причинам. Они, во-первых, не имели самостоятельного опыта разработки проектов таких громадных промышленных объектов как Ново-Тагильский завод, во-вторых, как говорилось выше, появлялись на стройке лишь периодически и не располагали достаточным временем для изучения местных условий. Не стимулировало качество их работы, кроме того, и резкое замедление темпов строительства металлургического гиганта, из-за чего в проект то и дело вносились многочисленные изменения. "У нас ведь так повелось, хорошая мысля всегда приходит опосля", - иронизировали проектировщики, получая из металлургического ведомства список очередных изменений, которые было необходимо внести в проектное задание по Ново-Тагильскому заводу. Изменения, надо заметить, порой носили кардинальный характер. По первоначальному варианту, например, будущий тагильский гигант виделся одним из крупнейших в мире и вторым в СССР, по величине, по объему производства примерно в два раза мощнее Кузнецкого комбината. В составе завода предполагались шесть доменных печей, 20 мартенов и две группы прокатных станов: сортовая - блюминг и четыре среднесортных и мелкосортных стана, и вторая группа - слябинг с тремя листовыми станами. Предусматривались также цех холодного проката листа и листоотделка.
Однако в 1933 году были "уточнены" запасы рудной базы Нижнего Тагила и определена их недостаточность для осуществления грандиозного замысла. Последовал пересмотр проекта и программы будущего предприятия. Его состав урезали чуть ли не вдвое, оставив четыре доменных и 11 мартеновских печей и прокатный цех с блюмингом-слябингом, крупносортным, универсальным и средне-листовым станами.
Следует заметить, что "вычисленное" в этот период оскудение запасов местного железорудного сырья длительное время сдерживало дальнейшее развитие Ново-Тагильского завода. Лишь после освоения Качканарского месторождения вопрос о сырье отпал.
Очередной пересмотр проекта и программы Ново-Тагильского завода последовал в 1935 году. После посещения Нижнего Тагила Г.К. Орджоникидзе было вынесено специальное решение Наркомтяжпрома о включении в состав предприятия бандажного и колесопрокатного станов, причем сооружение первого следовало всемерно форсировать, открыв ему "зеленый свет" перед другими объектами. Известно, что для производства бандажей и колес требуется сталь повышенного качества. А таковой в сортаменте продукции будущего завода не предусматривалось, надо было строить специальные агрегаты. В результате последовала коренная ломка проекта. К тому времени стали известны результаты экспериментов по использованию уральских углей в шихте коксовых печей.
И выяснилось, что они обладают высокой сернистостью и большой зольностью, плохо спекаются и не дают хорошего, прочного кокса. Эти характеристики были учтены при переработке проекта. Пришлось отказаться от местных углей и "нацелиться" на сибирские. Последние, как известно, по сей день остаются основной пищей коксовых батарей Нижнетагильского металлургического комбината.
Своего рода переоценка ценностей коснулась и горнорудной базы тагильской металлургии. Приоритетным стал курс на сплошную подготовку сырья -обогащение и агломарацию всей руды Тагило-Кушвинского региона как неоднородной, нередко бедной, с вредными примесями. Такая тенденция сохраняется и поныне.
Следствием многочисленных проектных изменении явилась в конце концов, если можно так выразиться, полная дезориентация строителей тагильского гиганта. Они попросту терялись, пытаясь определить для себя главные задачи, точки приложения сил хоть на сколько-нибудь длительный период времени. В 1934 году сооружение металлургических цехов было вообще законсервировано. Лишь в небольшом объеме велись работы на строительстве коксохимического производства и механического цеха. Основные силы "Тагилстроя" сосредоточились на сооружении огнеупорного завода: весной 1934 года состоялся пуск в эксплуатацию первой промышленной мощности - временной брикетной установки. Это была, так сказать, лебединая песня строителей, того года. В конце августа их ряды значительно поредели: по просьбе наркома Г.К. Орджоникидзе М.М. Царевский в течение суток отправил две тысячи тагилстроевцев возводить Красноуральский медеплавильный комбинат. Конечно, страна нуждалась в меди. Однако сомнение в оптимальности найденного выхода было. Тагильская сталь тоже была крайне нужна. По-видимому, все-таки Наркомтяжпром не имел полной ясности, каким быть в конце концов тагильскому индустриальному гиганту. Понятно, что мощным, современным, но вот в каком составе? Решение строить здесь бандажный и колесопрокатный цехи родилось тоже неожиданно, под давлением крайних затруднений: построенный на Уралвагонзаводе по американскому проекту цех колес гнал почти сплошной брак.
Ново-Тагильский завод, который по первоначальным наметкам к середине 30-х годов должен был уже давать стране полновесный металл, через семь лет после "атаки" у Федориной горы продвинулся от исходных позиций очень недалеко. Вот как прокомментирована сложившаяся ситуация в объяснительной записке к годовому отчету Тагилстроя за 1932 год: "Строительство Ново-Тагильского металлургического завода до 1933 года относилось к числу сверхударных и стояло в центре внимания проблемы, поставленной еще XVI партийной конференцией - о создании второй угольно-металлургической базы на Урале и в Сибири... Ошибки, допущенные многими строящимися металлургическими заводами как в составлении генплана и проекта, так и в вопросах организации самого строительства, к сожалению, повторил и НТМЗ. Конкретно: выбор площадки в Нижнем Тагиле для строящихся здесь предприятий проводился отдельными объединениями и главками. Единой организации при выборе площадки для отдельных звеньев заводской технологической цепочки не было. Выбор каждой площадки определялся не государственными, а узкими ведомственными интересами".
Последняя фраза отчета многое расставила по своим местам. Узко ведомственный, своекорыстный подход в решении больших общегосударственных задач всегда чреват потерями времени и средств. Это, к сожалению, до сей поры дает о себе знать. Вот небольшой экскурс в 1986 год: у металлургов наверняка сохранилась в памяти история с прокладкой канализационного коллектора при сооружении 9-й коксовой батареи. Тут сбой произошел не по вине проектировщиков. На чертежах было все "по науке", согласно разметке геодезистов, коллектор "петлял", как ему положено, огибая будущие здания и сооружения. Но исполнители, прокладывая его на открытой площадке, в угоду своим хитроумным соображениям, "не заметили" будущих корпусов и спрямили трассу.
Сколько пота, нервотрепки, времени и денег стоила потом коллективу "девятки" местная "инициатива", лучше не вспоминать. Это сегодня, при мощной технике, высокой механизации ручного труда. А в то время, когда в котлованах работали несколько маломощных " Рустонов" и сотни "грабарей", то бишь землекопов, когда даже монтаж металлоконструкций и оборудования велся вручную, всякая переделка особенно болезненно сказывалась на темпах работ, на настроении людей.
Вот почему не только в производственном, но и в психологическом отношении чрезвычайно важна была победа, к которой после долгого пути пришли тагилстроевцы в октябре 1937 года - заработал бандажный стан, первый из цехов основного металлургического производства. Конечно, пуск шамотного отделения и бандажного цеха еще не означали коренного перелома в ходе сооружения Ново-Тагильского завода. Это видно из приказа №18 от 17 января 1938 года Наркомтяжпрома Л. Кагановича, в котором снова констатируются затяжка строительства и ввода предприятия в эксплуатацию, большие затраты на подготовительные работы и более чем скромная отдача от вложенных средств, многочисленные изменения в составе проекта и неправильное планирование капитальных вложений ГУМПом, что срывало нормальную работу людей, привело к неэффективным затратам и громадным убыткам
Приказ Л. Кагановича отменял прежний состав завода и утверждал новый. Последовали очередные изменения в генплане и в чертежах. 4 марта 1939 года Наркомат черной металлургии СССР утвердил проект и смету на строительство НТМЗ в составе, предложенном Кагановичем. Две последние корректировки проекта тагильского завода - 1937 и 1938 годов сделаны, следует признать, весьма своевременно. Они включали в себя увеличение мощностей основного производства и перечеркнули первоначальные наметки тех, кто отводил заводу роль предприятия областного масштаба.
Появление на тагильской земле одного из лидеров черной металлургии России, продолжателя лучших демидовских традиций в производстве качественного металла стало, наконец-то, реальностью уже недалекого будущего...
Владимир ВАСЮТИНСКИЙ.