Война и оружие

    Тагил со дня своего основания участвовал во всех войнах, которые вела Россия. И в войну 1812 года, и в Крымскую, и в мировые войны, Первую и Вторую, город отправлял своих добровольцев, оплакивал близких, погибших на фронтах, гордился своими героями. Фронты проходили далеко от Тагила, но именно здесь ковалась победа.

    Во время Второй мировой войны за невероятно короткие сроки были освоены прокат броневой стали, нержавеющей стали и алюминиевого листа для авиации. Выплавка ферромарганца и феррохрома в доменных печах обеспечила ферросплавами все металлургические заводы страны. А на мартеновских печах с основным подом варилась броневая сталь, что считалось просто невозможным. Общеизвестно, что 26 тысяч танков были сделаны в Тагиле. Но мало кто знает, что еще в Первую мировою каждый второй снаряд был закален в печах Грума-Гржимайло, выдающегося металлурга, судьба которого связана с Тагилом.

    В 1998 году по инициативе Российского агентства по боеприпасам и правительства Свердловской области на базе Нижнетагильского института испытания металлов был создан выставочный комплекс, который получил статус Нижнетагильского государственного демонстрационно-выставочного центра вооружения и военной техники.

    Здесь побывало российское руководство, представители многих стран, заключены сделки на поставку российского вооружения, что явилось весомым вкладом в бюджет страны.

     

Крепка тагильская броня

    На первом этапе войны стратегический план гитлеровской ставки успешно осуществлялся, в том числе и по выводу из строя южной металлургической базы советской страны. Именно там выплавлялась высококачественная легированная сталь, необходимая для производства бронетехники и боеприпасов. Перед уральской металлургией встала серьезнейшая, жизненно важная задача закрыть образовавшуюся брешь. И сразу возник вопрос: каким образом это сделать? Ведь до войны подобной практики не было, домны и мартены, прокатные станы предназначались для выплавки и прокатки рядовых марок стали. Тут же нужны были, например, электропечи, мартены с кислым подом. Их на Ново-Тагильском заводе нет. Кроме того, для производства "бронемарок" по технологии требуется много легирующих добавок – хрома, марганца. Их тоже нет. На Урале они практически не добывались. Хотя хромистые и марганцевые руды здесь имелись, но считались бедными и потому для промышленного освоения невыгодными.

    Насущная необходимость заставила руководство Свердловской области взглянуть на это по-иному. Уже в 1941 году металлургия Урала получила около 5 тыс. тонн марганцевой руды. А в следующем году от Ивделя до Полуночного протянули железнодорожную нитку, и металлурги получили от горняков сырья в 14 раз больше. Тагильчанам предстояло теперь наладить производство ферросплавов. Поскольку электропечей на Ново-Тагильском заводе не было, решили использовать вместо них домны завода имени Куйбышева. Его лучшие рудоплавы С.И. Дементьев, А.С. Дружинин, Л.Г. Шумаков и их коллеги, не тратя время на сомнения, тотчас взялись за освоение новинки. Им на помощь в Нижний Тагил из Свердловска приехала бригада ученых во главе с заведующим лабораторией металлургических процессов Уральского филиала Академии наук СССР В.М. Михайловым. Общие усилия энтузиастов принесли желаемый результат. В конце сентября 1941 года тагильские металлурги доложили об успешном выполнении задания Государственного Комитета Обороны, сообщив, что с 29 августа по 13 сентября ими проведено 39 выпусков высококачественного феррохрома. Политическое, военное и экономическое значение "тагильского прорыва" столь велико, что его правомерно назвать стратегическим переломом. Еще до битвы под Москвой трудовой фронт уральцев нанес гитлеровцам сокрушительный удар. Не случайно группе ученых и инженеров за разработку и внедрение в производство процесса выплавки углеродистого феррохрома присуждена 10 апреля 1942 года Государственная премия СССР.

    Вслед за первой победой вскоре тагильские доменщики праздновали и другую: освоили на своих агрегатах выплавку из местных руд ферромарганца и ферросилиция, без применения коих в качестве добавок высококачественную броневую сталь также не получить. Теперь, правда, оставалось сварить такую сталь. Но без "кислых печей" сделать это считалось невозможным. НТМЗ ни соответствующим оборудованием, ни кадрами не располагал. Однако фронт требовал осуществить невозможное. Тагильчане взялись, попробовали варить специальные марки стали по классической технологии, дуплекс-процессом и с помощью ленинградских, свердловских, мариупольских и серовских коллег сумели добиться своего. Получили в тесном содружестве броневую сталь высшего качества. Но количество ее ни тагильских металлургов, ни тем более потребности фронта не удовлетворяло. Потому никак не могли примириться сталеплавильщики с тем, что при дуплекс-процессе одна мартеновская печь практически бездействовала, а продолжительность плавки достигала 12–14 часов. Уралвагонзавод к тому времени уже наладил поточное производство танков, его потребность в броневом листе все возрастала. И тогда по приказу Наркомчермета было решено одевать танки в броню из кремнемарганцевистой стали 8С, которую можно было выплавлять в основных печах НТМЗ с применением ферросилиция и минимального количества легирующих добавок, что позволяло в полтора раза сократить продолжительность плавок. В присутствии замнаркома черной металлургии П.И. Коробова тагильчане

    сварили пробную плавку кремнемарганцевистой стали, прокатали 20-миллиметровый лист. Тут же испытали его на полигоне. Полный успех. Производство новой брони без малейшей задержки встало на поток. Практически сразу увеличил выпуск спецтехники, ныне легендарных "тридцатьчетверок", Уралвагонзавод.

    Большую группу тагильских металлургов – сталеваров А.К. Гусарова, В.Д. Есина, А.Н. Галганова, А.Т. Устинского и других, на деле доказавших, что в основных печах Ново-Тагильского завода можно варить броню, страна отметила высокими наградами. Но самой высокой для них и всех остальных тагильчан стало сознание того, что они крепко помогли фронту надежной броней.

Владимир Васютинский

 

Связь времен

    На седьмой день войны, 29 июня 1941 года, с подмосковного аэродрома поднялся в воздух и взял курс на восток самолет, на борту которого находились сотрудники институтов Стальпроект и Гипромез. Они везли с собой рулоны чертежей, и их уже ждали в Нижнем Тагиле. Еще только формировались Государственный Комитет Обороны и Ставка Верховного главнокомандования, а конструкторы уже приступили к привязке на месте проектов нагревательных и закалочных печей для толстолистового (броневого) стана на Нижнетагильском металлургическом комбинате. Группой руководил главный конструктор Стальпроекта В.Н. Григорьев.

    Начались трудовые будни, где день сливался с ночью, но каждое новое утро каменщики и монтажники, возводившие печи, получали на руки необходимые рабочие чертежи. 11 сентября 1941 года главный инженер отдела капитального строительства НТМК И.Н. Мельченко подписал акт, где говорилось, что все проекты "бригадой Стальпроекта полностью выполнены согласно заданию Наркомата черной металлургии". В том же месяце толстолистовой стан, эвакуированный с Кировского завода в Ленинграде, был установлен и выдал первую продукцию – броневой лист для Танкового завода № 183 им. Коминтерна.

    Хроника:

    – 25 сентября на Уралвагонзаводе остановлен конвейер по сборке вагонов;

    – 1 октября в Нижний Тагил прибыл эшелон с оборудованием для производства танков;

    – 8 декабря первый танк вышел за ворота завода;

    – 20 декабря эшелон с 25 боевыми машинами был отправлен на фронт.

    Первые тагильские Т-34 участвовали в переломном для всего хода войны наступлении наших войск под Москвой зимой 1941/42 года.

    Институт Стальпроект, конструкторы которого участвовали в этой эпопее, был создан замечательным русским металлургом Владимиром Ефимовичем Грум-Гржимайло "под давлением запросов заводов для выделки военного снаряжения" еще во время Первой мировой войны. Первоначально он назывался "Металлургическим бюро В.Е. Грум-Гржимайло". В числе других здесь проектировались печи с наклонным подом, по которому закаленные снаряды сами катились к месту отгрузки. Владимир Ефимович верил и знал, что печи, которые проектировал он и его соратники, в нужный час сумеют верой и правдой послужить России. Что и произошло.

    И волею судьбы это случилось именно в Нижнем Тагиле, где молодым инженером, выпускником Санкт-Петербургского горного института он сделал еще на демидовском заводе свои первые шаги в "полном поэзии заводском мире", как он убежденно говорил. Здесь он спроектировал, построил с помощью виртуозных тагильских каменщиков и пустил ("задул") свою первую печь. Так проявилась связь времен, так добрые дела, совершенные Владимиром Ефимовичем Грум-Гржимайло на протяжении всей его полной трудов жизни, в годы войны дали спасительные для страны плоды.

Феликс Вибе

 

Прочный шов дружбы

    Небольшая улица, выходящая одним концом на Уралвагонзавод, носит имя академика Патона. За полтора года жизни на Вагонке Евгений Оскарович сумел сделать то, за что ему благодарны уже несколько поколений.

    И до Патона в историю сварочного дела в Нижнем Тагиле были вписаны первые строки. Ведь так называемую гравитационную сварку придумал Андрей Алексеевич Силин, около десяти лет проработавший на Уралвагонзаводе: в 1939 году он сконструировал первое в мире полуавтоматическое устройство сварки наклонным электродом.

    Но всемирную славу Тагилу в этой области принесло то обстоятельство, что именно здесь была окончательно разработана и внедрена автоматическая сварка под флюсом.

    До войны флюсовая сварка была лишь одной из многих тем в работе киевлян. Приехав в Нижний Тагил поздней осенью 1941 года, они сделали ее главным направлением.

    Недоверие к новому способу было. Тому, что новая сварка в десять раз увеличивает производительность, а шов при этом крепче, чем при обычной, – не верили. Патону пришлось однажды самолично дежурить в цехе, контролируя, чтобы детали отправляли на автомат, а не на ручную сварку. Окончательную точку в спорах вокруг флюсовой сварки поставили испытания. Проверку решили осуществить по-боевому: под обстрел орудий вывели танк, одна половина корпуса которого была сварена обычным способом, а вторая – под флюсом. Более показательный результат трудно было придумать.

    Итог работы: в 1942 году на заводе действовали уже одиннадцать поточных линий. Ни одна страна мира еще не знала такого: танки встали на конвейер.

    "Под ружье", а точнее, на сварочные аппараты – ставили не опытных сварщиков, а пареньков-подростков и девчат. Как вспоминал Патон, девушки отличались особой аккуратностью. Громоздкие агрегаты обихаживали чисто по-женски: "как правило, где-нибудь в автомате, в месте, недоступном для постороннего взгляда... навешивали замысловатый бантик или вырезанную из журнала картинку". Электронная версия historyntagil.ru. Один из участков, где они работали, Патон прозвал "механизированным детским садом". Но, если надо было, мог поставить "детсадовца" в пример более старшему специалисту:

    – Смотрите, как мальчик работает. Учитесь!

    Сын Патона – Борис – работал наравне со всеми, простым сварщиком, помогая отцу внедрять изобретение.

    К 1944 году, когда Патон и его коллеги вернулись в освобожденный Киев, на заводе работало уже 30 установок, заменявших труд 250 сварщиков, а всего в этот год по стране работало свыше 130 "пато-нов ".

    История автоматической сварки не закончилась с отъездом академика из Тагила. Среди прочих спецов на Уралвагонзаводе остался харьковчанин Наум Давыдович Портной, талантливый инженер-исследователь, которого Патон "рекрутировал" в свои ряды. За работы по внедрению сварки под флюсом Портной был отмечен Государственной премией. После войны стал главным сварщиком завода, провел ряд работ по внедрению автосварки в вагоностроении, исследовал сварку легированных сталей и цветных металлов.

    Его заместитель, а затем также главный сварщик УВЗ Владимир Константинович Струнец продолжил развитие сварочного дела. Он внес значительный вклад в освоение принципиально новой технологии сварки-сборки корпусов и узлов для бронетанковой техники, в совершенствование технологии и повышение производительности сварки трехфазной дугой сталей спецназначения.

    Первые "патоновские" швы видел и Михаил Максимович Ермаков. Опыт, полученный в годы войны, позволил ему впервые в стране применить контактно-точечную сварку в крупносерийном вагоностроении. Вместе с коллегами он создал первые отечественные многоэлектродные машины для контактно-точечной сварки крышек люков вагонов, комплексы автоматов для сварки боковых стен, торцевых дверей и угловых стоек полувагонов.

    Благодаря Наталье Георгиевне Гейнрихдорф, работавшей на УВЗ, впервые в стране были разработаны технологии создания биметаллических изделий, методы промышленной сварки алюминиевых сплавов.

    Патоновская сварка испытала себя в космосе и... человеческом теле: было проведено несколько операций по сварке человеческих органов, сосудов и мышечной ткани.

    Однажды, через много лет после войны, рационализаторы из треста "Тагилстрой" решили самостоятельно освоить сварку под флюсом. Из списанного хлама собрали сварочный аппарат, а вот сварочные пистолеты сделать самим не получилось. Поразмыслив, написали в Киев. Ответил сын Патона – Борис Евгеньевич, а вслед за письмом пришла и посылка с долгожданными пистолетами.

    Сейчас Урал и Украину разделяют не только расстояния, но и границы. Но какой бы ни была политика, дружеские народы ей не разделить. До сих пор у Тагила тесная связь с украинским городом-побратимом Кривым Рогом. Дружба прочна, словно проварена патоновским швом.

Яков Разливинский

 

 

Главная страница