Д. Н. Мамин-Сибиряк – читатель

    Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк – личность известная, на Урале – даже культовая. К творчеству, биографии писателя обращались и литературоведы, и историки не одно десятилетие, но его образ как читателя не был рассмотрен в маминоведениии. Анализ известных воспоминаний современников и еще неопубликованных фактов, творчество самого писателя и его эпистолярное наследие представляют читательскую биографию Д. Н. Мамина-Сибиряка.

    Чтение Дмитрия Наркисовича носило творческий характер. Оно органически было связано с его писательством. Страстный читатель во все эпохи своей жизни, он не только был мастером самообразования и самовоспитания, но и сам писал, ориентируясь на такого читателя. "Я пишу для самообразования, а не для тех, кто ищет только развлечения", – отмечал Дмитрий Наркисович [1].

    Племянник писателя Б. Д. Удинцев отмечал, что за "годы жизни в отцовском доме" будущий писатель познакомился с классической литературой, причем перед ним, "показывая себя со всех сторон, прошла книжная культура целой эпохи" [2]. В дореформенное время, особенно в среде провинциального духовенства не так часто можно было встретить светскую книгу. К числу таких редких семей принадлежала семья Маминых. "Мой отец, небогатый заводской священник, страстно любил книги и затрачивал на них последние гроши", – писал Д. Н. Мамин-Сибиряк в очерке "О книге". Книжный шкаф был семейной реликвией, приобретение которой было связано с немалыми затруднениями и хлопотами. Изготовленный на соседнем Тагильском заводе, он, к сожалению, "скоро растрескался и облупился благодаря плутовству мастера, пожалевшего масла на краску". Но, по словам Мамина, "этот недостаток нисколько не мешал нашему шкафу быть самой замечательной вещью на свете – особенно когда на его полках разместились переплетенные томики сочинений Гоголя, Карамзина, Некрасова, Кольцова, Пушкина и многих других авторов" [3]. Детское чтение в семье Маминых начиналось с этих имен. "Первую детскую книжку с картинками я увидел только лет десяти", – вспоминал писатель. У Маминых существовала традиция "окружного чтения". Книги читались в особой обстановке, в кругу (окружении) близких людей; отсюда – "окружное чтение" [4]). "Я с нетерпением дожидался вечера, когда мать кончала дневную работу и усаживалась к столу с заветной книгой ("Фрегат Паллада" И. А. Гончарова. – Прим. О. Ш.). Мы путешествовали уже вдвоем, деля опасности и последствия кругосветного путешествия", – писал Мамин-Сибиряк [5].

    В дореформенное время выбор способов пополнения личных книжных собраний в уральской глубинке был не так уж велик. Первый книжный магазин в губернской Перми был открыт в 1876 г. [6], в Екатеринбурге в 1860-х гг. книги можно было приобрести лишь в пяти лавках [7], а в ближайшем культурном центре – Нижнетагильском заводском поселке такие специализированные пункты продажи появились лишь в начале ХХ в. [8]. Поэтому Мамины выписывали книги из столиц. Так, Дмитрий Наркисович вспоминает, что "книги добывались длинным путем выписывания из столиц или случайно попадали при посредстве офеней-книгонош" [9]. Старшие Мамины читали, видимо, получаемый по подписке, и знаменитый "Современник", номера которого тоже нашли себе место в книжном шкафу. Маленький Митя "еще детским ухом прислушивался в далеком медвежьем углу к отзвукам и отголоскам великого движения конца 50-х и начала 60-х годов" [10], благодаря столичному журналу.

    Как заводской священник Наркис Матвеевич имел право пользоваться Нижнетагильской заводской библиотекой и с помощью фонда этого крупного книжного собрания мог удовлетворять читательские запросы своей семьи. Ежегодно библиотека пополнялась новыми сочинениями и периодическими изданиями на сумму 600 руб. серебром за счет заводовладельцев Демидовых [11]. В "Журнале на выдачу книг для чтения. 1864 год" под номером 251 сохранилась запись: "Семейная хроника Аксакова 2 ч.", а в графе "Подпись" значится: "Для отца Наркиса Мамина" [12]. В "Автобиографической записке" Дмитрий Наркисович пишет, что "Детские годы Багрова-внука" С. Аксакова были его любимой книгой [13]. Так, благодаря заводской библиотеке, в жизни Д. Н. Мамина-Сибиряка произошла встреча с любимым впоследствии литературным героем.

    Еще один из доступных способов получения новых книг – это обмен. Так, Костя Рябов – первый друг – познакомил Митю с библиотекой своего отца – заводского служащего, которая состояла из "страшных" приключенческих романов: "Черный ящик" К. П. Масальского, "Юрий Милославский" М. Н. Загоскина. Исследователи истории русской книги отмечали устойчивый читательский интерес к историческим повествованиям. Ярким примером может служить роман М. Н. Загоскина "Юрий Милославский, или Русские в 1612 г.", который переиздавался более десяти раз в первой половине XIX в. с момента появления в 1829 г. [14]. Книгам этого автора были свойственны "легкость обращения с историческими событиями и лицами как декорациями для действия избранных персонажей, витание среди подлинных персонажей… живость и динамизм" [15]. По словам Дмитрия Наркисовича, этот роман произвел на него "самое сильное и неизгладимое впечатление" [16].

    Прочитав книги из этой библиотеки, друзья "набрасываются на книжное собрание фельдшера, приехавшего из Петербурга" [17]. Основу его собрания составляли "старые книги", "совершенно недоступные для… детского понимания" [18], и исторические романы, среди которых был знаменитый "Амалат-бек" А. А. Бестужева-Марлинского. Детские книжные впечатления, тяготение к романтической поэтике остались у Мамина надолго, и, как нам кажется, оно сказалось и на первых его прозаических опытах.

    Знакомство с естественнонаучной литературой из библиотеки "бывшего студента Казанского университета" в приисковой конторе открыло перед подростком "совершенно новый мир, необъятный и неудержимо манивший к себе светом настоящего знания и настоящей науки" [19]. Любовь к естественным наукам сохранилась у писателя до конца жизни. В его библиотеке было много книг по медицине, антропологии, ботанике, зоологии, геологии, минералогии и т. п.

    Перед поступлением в Екатеринбургское духовное училище Д. Н. Мамин-Сибиряк "несколько раз прочитал "Очерки бурсы" Помяловского и знал приблизительно, что его ожидает" [20]. К сожалению, это учебное заведение не сыграло никакой роли в развитии книжной культуры Мамина-подростка. "Педагогия стояла очень невысоко, и вся наука сводилась на самое отчаянное зубрение… Мы просто не умели учить своих уроков и брали их на память", – вспоминал Мамин о годах, проведенных в духовном училище [21]. "Екатеринбургское училище не дало ничего моему уму: я в нем не прочел ни одной книги в продолжение двух лет, и не приобрел никаких знаний", – подводил итог своему учению Дмитрий в письме к родителям от 29 ноября 1870 г. [22].

    После духовного училища Мамин поступил в Пермскую духовную семинарию, но и здесь уровень преподавания не удовлетворял его. Ему хотелось действительных знаний, а "святые отцы выкапывают всякую мертвечину, рухлядь никуда не годную и заставляют нас ее заучивать как что-то нужное" [23]. Поэтому "время самое годное для приобретения знаний почти на всю жизнь" семинарист Дмитрий Мамин посвящает самообразованию. Соученики Мамина вспоминали, что он "очень много читал из русской и иностранной литературы", "был начитан по разным специальным наукам" и тратил часть из своих заработков (поскольку занимался репетиторством) "на выписку дорогих сочинений по литературе" [24]. Мамин-семинарист был читателем нескольких библиотек: семинарской (официальной и нелегальной), "вместе с товарищами собирал химическую библиотечку" [25], а также получал книги из дома [26] и от руководства семинарией как награду "за отличные успехи и поведение" [27]. Племянник Дмитрия Наркисовича, описывая пермский период жизни писателя, отмечает, что он "без того скудные средства" тратить на взносы и в семинарскую ученическую и в частную библиотеки [28].

    Сохранившаяся книга семинарской библиотеки "для записей выдававшихся из нее ученикам книг" представляет круг чтения семинариста Мамина. В отличие от своих сверстников, которые читали религиозную литературу и различные учебные пособия по преподаваемым предметам, он изучал русскую историю по "Истории" Н. М. Карамзина и "Чтения из русской истории" П. К. Щебальского (СПб., 1861–1868), не входивших в круг рекомендованных преподавателями того времени [29]. В числе записей под фамилией Мамин есть "Библия" на французском языке и "Французский словарь" Рейфа. Можно предположить, что в данном случае он брал эти издания для изучения французского языка. По воспоминаниям соучеников, круг чтения Мамина-семинариста "резко" отличался от читательских запросов его товарищей, которые кроме религиозной и учебной литературы, читали в большей степени беллетристику – книги Ф. Купера и М. Рида [30]. Заметим, что семинарская библиотека была одной из старейших библиотек Перми. В момент ее организации (1802 г.) в ее фонде насчитывалось "23 названия разных книг, главным образом, на латинском языке" [31]. В 1861 г. при семинарии на средства учеников и "пожертвований" (10 руб. от ректора Луговского, 8 коп. – от семинарского пономаря) была открыта и ученическая библиотека [32].

    О нелегальной библиотеке вспоминало не одно поколение семинаристов, влияние ее было "глубоко и благотворно", достаточно сказать, что большинство читателей этого книжного собрания не заканчивали семинарию, а уходили в университеты [33]. Подробные сведения о подпольной семинарской библиотеке сообщает В. А. Ляпустин. Описывая свои юношеские впечатления от встречи Н. К. Чупиным и Д. Н. Маминым-Сибиряком, он излагает и историю нелегальной библиотеки. Ее основателем считался Бакланов – преподаватель семинарии в 60-х годах XIX в., впоследствии арестованный и высланный из Перми "за распространение среди учащихся вредных идей" [34]. Библиотечные книги хранились в сундуках, их читателем семинаристу можно было стать только по рекомендации трех товарищей. В годы обучения В. А. Ляпустина (1880–1886) читателями библиотеки было около 60 человек. Семинаристов не пугало даже то, что после 1 марта 1881 г. людей, "пойманных с запрещенной книжкой или брошюрой, месяцами держали в тюрьмах и ссылках в отдаленных местах Сибири" [35]. Пополнялась библиотека "очень плохо, новые книги поступали редко и случайно и почти всегда бесплатно" от бывших семинаристов, которые стали студентами столичных вузов. Постоянных членских взносов не было, но иногда проводили сборы на покупку новых книг. В фонде библиотеки были: оттиски статей из "Колокола" и "Земли и Воли", "Былое и думы" А. Герцена, "Происхождение видов" Ч. Дарвина, "Что делать?" Н. Чернышевского, статьи П. Л. Лаврова, Д. И. Писарева и т. п. издания [36].

    Таким образом, нелегальная библиотека давала возможность Мамину-семинаристу познакомиться с журналами и книгами по политическим, экономическим вопросам и точным наукам, а книги из частной библиотеки удовлетворяли потребность в художественной литературе.

    Кроме библиотек учебных заведений в годы обучения Мамина в семинарии (1868–1872) в Перми, действовала публичная (учреждена в 1831 г.) и две частные. Первая (1859), открытая по инициативе группы лиц, в число которых входили: общественный деятель Д. Д. Смышляев, учитель гимназии А. А. Залежский, пароходовладелец Н. И. Ильин и другие, имела в своем фонде много книг на немецком и французском языках, а также большое количество периодических зданий и 600 наименований книг [37]. Эта библиотека могла удовлетворить запросы семинариста-Мамина, связанные с зарубежными изданиями. Но, может быть, юноша-Мамин был читателем другой частной библиотеки. Открытая в 1868 г. библиотека Прощекальникова имела фонд в 450 томов [38]. Известно, что годовая плата за пользование книгами из этой библиотеки была установлена в размере 10 руб. В год открытия владелец ежемесячно получал доход около 72 руб. В своем отчете за 1868 г. Прокальщиков писал, что "библиотеку посетило 10726 человек, выдано научных книг – 3289, художественных – 7785 и периодических изданий 5182 тома. Постоянных читателей имелось 174 человека" [39]. Именно в этом 1868 г. к пермякам (19.556 чел. [40]) присоединился и Дмитрий Мамин, возможно, что высокие показатели работы частной библиотеки отражают не только тягу к книге местного населения, но и читательские интересы Мамина-семинариста.

    В 1872 г. начинается первый петербургский период жизни Мамина (он учился в Медико-хирургической академии, потом в Петербургском университете). Восторг от встречи с северной столицей, "самом лучшем месте для занятий", Дмитрий выражает в письме к отцу: "Здесь и только здесь, папа, можно учиться. Раз, есть все книги, какие нужны, потом всевозможные научные пособия" [41]. По собственному признанию Дмитрия Наркисовича, он мало ходил на лекции, но много читал, делая выписки в записной книжке. К студенческим годам "относится начало приобретения солидного образовательного багажа, которым позже отличался писатель" [42]. Мамин-студент читает труды по химии и геологии, знакомится с работами Маркса и Спенсера. "Кажется, читалось все, что попадет, – писал о чтении Мамина-студента его однокурсник, – со всею жадностью наголодавшегося в духовной школе ума, но все укладывалось в стройную систему гуманного миросозерцания" [43]. Жизненные обстоятельства сложились так, что Дмитрий Наркисович не смог закончить обучение, но, по его словам, он учился всю жизнь "наперекор всяким университетам" и собирал "сладкий мед знания по цветам науки, аки пчела" [44].

    Значительно расширяется круг чтения Мамина, узнавшего в начале 90-х годов XIX в. первый литературный успех. С 1882 г. после публикации рассказа "В камнях" в журнале "Дело" широкому читателю стало известно новое писательское имя – "Д. Сибиряк", которое впоследствии перешло в привычную нам форму "Д. Н. Мамин-Сибиряк". С. Я. Елпатьевский писал, что у Мамина "не было перепевов с чужого голоса, он сразу вышел в литературу не подражателем кому бы то ни было, а ярким, оригинальным и своеобычным писателем" [45]. Но, конечно, в своем творчестве любой писатель так или иначе откликается на произведения предшественников и современников. Так, И. А. Дергачев находил в творчестве "уральского самоцвета" и использование одного из гоголевских мотивов (рассказ "Коробкин") [46], и полемику с учением Л. Н. Толстого (легенда "Лебедь Хантыгай") [47], а некрасовская поэма "Современники", по его мнению, во многом определила сатирическую тональность тагильского романа "Горное гнездо" [48].

    Еще в студенческие годы под влиянием чтения "Ругон-Маккаров" Э. Золя Мамин задумывает и начинает работать над циклом романов "о преемственности развитии типов уральских заводчиков" [49]. В автобиографии Дмитрий Наркисович писал, что "Приваловские миллионы" представляют только последний заключительный роман из тех трех, которыми автор предполагал в исторической последовательности очертить преемственное развитие типов уральских заводчиков" [50]. Так Мамин от романтизма довольно резко переходит к его эстетическому антиподу натурализму. Во многом этот переход свершается под влиянием прилежного чтения Золя, у него Дмитрий Наркисович брал уроки натуралистической эстетики. Его привлекало в этом литературном направлении предельно точное и бесстрастное воспроизведение реальности, а "также стремление последовательно детерминировать, подчас фатально предопределить человеческий характер и судьбу "природой" (биологией) индивида и его социально-материальной средой" [51]. Мамин стал одним из немногих натуралистов в русской литературе. Дело в том, что в рамках народнической литературы преобладало идеализирующее направление (Засодимский, Златовратский, Бажин), представители которого воспевали народ (его для них воплощало крестьянство), как хранителя нравственных ценностей. И лишь очень немногие писали о народе "объективно", критично, в том числе Мамин. Для него народом было, прежде всего, горнозаводское население, мастеровые, служащие уральских заводов, он хорошо их знал, поскольку рос вместе с ними. А натурализм, который воплощал в себе Э. Золя, предполагал не только "объективное" описание, но и подход к роману как к разновидности научного описания. Это было близко и понятно Мамину-писателю, серьезному читателю, поклоннику научной литературы. Принимал Дмитрий Наркисович и тезис о фатальной предопределенности действий человека наследственностью. "Последний из Приваловых, человек, который несет в своей крови тяжелое наследство, – пишет Мамин о своем герое, – и который под влиянием образования постоянно борется с унаследованными пороками" [52].

    Читательские интересы и кругозор писателя представляет его герои. Они, как и сам автор, благоговеют перед книгой, демонстрируют знания, почерпнутые из книг, владеют большими книжными собраниями. Например, герой очерка "Сестры" имеет "порядочную" библиотеку, выписывает "Вестник Европы" и "Отечественные записки", знаком с сочинениями Адама Смита, Милля и Маркса [53]. Герои "Горного гнезда" обсуждают теории английских экономистов Г. Ч. Кэрри (1793–1879) и Т. Р. Мальтуса (1766–1834) [54]. Маминские персонажи часто демонстрируют знание не только русской литературы (Прозоров в "Горном гнезде" цитирует отрывок из поэмы Некрасова "Современники" [55]), но и зарубежных классиков (герой очерка "Сестры" сравнивает свою работу "со сражением с ветряными мельницами", воспроизводя фразу из романа Сервантеса "Дон Кихот" [56]). В "Горном гнезде" актеры заводского любительского театра разыгрывают пьесы А. Н. Островского "Бедность не порок" и А. В. Сухово-Кобылина "Свадьба Кречинского" [57].

    Мамин-писатель живо реагирует на каждую прочитанную книгу. Пометы на книжных полях, отзывы о книгах в письмах и личных разговорах, то спокойные и глубоко продуманные, то порывистые, яркие, подчас резкие, сохраняют до наших дней облик Мамина-читателя. Переписка Мамина свидетельствует о его многосторонних книжных запросах и множестве прочитанных книг. Мамин, по воспоминаниям современников, "страшно ценил <…> Толстого. Меньше Тургенева. Про Достоевского же раз отозвался: "Не понимают его теперь еще, а как поймут, то, пожалуй, еще хуже будет"" [58]. Интересные высказывания Дмитрия Наркисовича сохранились в дневнике его Федора (Фридриха) Фидлера, журналиста, переводчика на немецкий язык. Ценная литературно-мемориальная коллекция, оставленная этим незаурядным, талантливым человеком хранится в Пушкинском Доме и сейчас готовится к публикации его дневник [59]. "Толстой – лжец; в "Войне и мире" он все выдумал, и роковой год описан у него исторически неверно; куда больше усилий он положил на то, чтобы изобразить вовсе недостойный сюжет: дела амурные. "Вальдфрид" Ауэрбаха и "В раю" П. Гейзе – подлые произведения, потому что воспевают кулачное право". <...> Увидев сочинения Ясинского, сказал: "И ты все это читал?" – "Конечно". – "Несчастный человек!.. У Шиллера я не могу понять даже двух строк; может, я дикарь, но все, что он написал, для меня – чушь и болотина; а вот Гете, напротив, люблю" – записывает в дневнике Ф. Фидлера 11 августа 1894 г. Еще одно замечание о читательских предпочтениях Мамина встречаем в записи от 24 октября 1895 г.: "Не находит слов, чтобы выразить свое восхищение пьесой Гауптмана "Ганнеле": "Читая, я плакал, в самом деле плакал! Да, мы, русские, справедливы: мы умеем ценить то воистину хорошее, что приходит к нам из Германии!" В меньшей степени восхищается Зудерманом и Ибсеном (впрочем, что касается Ибсена, он, кажется, читал только "Нору")". А из дневниковой записи Фидлера от 28 августа 1897 г. узнаем отношение уральского писателя к русским поэтам и поэтическому творчеству вообще: "Пушкина я не люблю и не понимаю... Да и вообще поэзию! Вот обычно цитируют: "Стих пронзительно унылый ударит по сердцам с неведомою силой!" Что это значит? Слово "пронзительный" выражает действие, а "унылый" – состояние. <…> Бранил Тургенева за его панегирик (последнее из "Стихотворений в прозе")".

    После публикации тургеневского рассказа "Отчаянный" в январе 1882 г. в "Вестнике Европы" Д. Н. Мамин-Сибиряк написал рецензию, которая не была опубликована. Ее представил и прокомментировал в 1968 г. И. Дергачев – исследователь и биограф Мамина-Сибиряка [60]. Начинающий уральский писатель Дмитрий Мамин был одним из "неблагосклонных" критиков автора культовых романов 60-х годов XIX-го столетия. Тургенев, по мнению Мамина, совершенно не понял причин революционного движения.

    Певец Урала очень высоко ценил Гоголя, особенно "Мертвые души", которые называл "истинно великим произведением". В письме к матери в январе 1883 г. он признается, что перечитывает гоголевскую поэму, открывая "новые стороны и достоинства" [61]. Дмитрий Наркисович был страстным поклонником творчества Н. А. Некрасова. Стихотворные строки поэта-демократа Мамин цитирует, говоря о своих чувствах к М. М. Гейнрих-Абрамовой (будущей матери Аленушки):

Бьется сердце беспокойное,

Отуманились глаза.

Дуновенье страсти знойное

Налетело как гроза [62].

    Всякий писатель потенциальный библиофил. "Ведь коллекционировать, – говорит И. П. Павлов – можно все. Пустяки, как и все важное и неважное в жизни: удобства в жизни (практики), хорошие законы (государственные люди), познания (образованные люди), научные открытия (ученые люди), добродетели (высокие люди) и т. д.". Во всем этом коллекционерская страсть будет проявляться как "стремление собрать части или единицы большого целого или огромного собрания, обыкновенно остающееся недостижимым" [63]. Мамин, прежде всего, был заражен библиофильской страстью, в том смысле, что стремился со всей настойчивостью собрать из книг все нужное ему для своего дела. М. Куфаев считал библиофилом "любителя книги, обладающего пытливостью и творческой любознательностью в отношении книги, как продукта духовной и материальной культуры и коллекционирующего книги в культурных целях" [64]. Дмитрий Наркисович был именно таким собирателем. Он обладал обширной библиотекой, которую собирал еще со студенческих времен. По воспоминаниям Б. Д. Удинцева, только в 1884 г. Д. Н. Мамин "прикупил" до 600 томов [65]. Почти до последнего дня писатель просматривал каталоги книжных магазинов и выписывал книги для своей библиотеки. От личной библиотеки Дмитрия Наркисовича, по разным оценкам, осталось 128–147 книг [66]. Она свидетельствует о разносторонности интересов их владельца и о его любви к книжным редкостям [67].

    Подробнее остановимся на одной из тем, интересовавших Мамина-библиофила, старообрядческой. Этот интерес зародился в семье. Висимский священник Наркис Матвеевич по своим служебным обязанностям сталкивался с кержаками (так, на Урале называли староверов), любопытный юноша Мамин не пропускал "ни одного года, чтобы не увязаться на "моление" в Билимбай, на могилы раскольников" [68]. Так, непосредственно наблюдая старообрядческие традиции в бытовой и духовной сфере висимских раскольников, изучая серьезные исторические исследования и полемическую литературу, Мамин-писатель развивал эту тему в своем творчестве. Л. С. Соболева, рассуждая об истоках представлений о старообрядчестве в творчестве Д. Н. Мамина-Сибиряка, подробнейшим образом анализирует книги о старообрядчестве в личной библиотеке писателя и в качестве приложения приводит описание той ее части, которая относится к этой теме [69]. В результате Л. С. Соболева приходит к выводу, что наличие научных изданий по старообрядчеству в личной библиотеке писателя, качество помет, "читательских следов" в них, свидетельствуют об эволюции его взглядов на этот российский духовный феномен. Поэтому она считает важным изучение чтения Дмитрия Наркисовича, с целью выявления круга "идей времени, обыденных семейных представлений, конкретных фактах истории староверия и особенностей духовной культуры старообрядцев, почерпнутые писателем из научной и краеведческой литературы" [70].

    По разным оценкам от богатого книжного собрания Д. Н. Мамина-Сибиряка осталось 128–147 книг [71]. В списке, составленном в 1936 г. библиотекарем Свердловского областного музея М. М. Ивановой, 147 названий (150 томов) [72]. Проанализировав этот список, мы смогли наметить круг чтения писателя и выделить его любимые темы. Преобладают труды по русской и уральской истории (27 %), книги, связанные с религиозной тематикой, в том числе по истории раскола (26 %), а также монографии по экономике и статистике (18 %). По свидетельству друзей, "известные Пермские летописи Шишонко" писатель "знал чуть не наизусть" [73], а к выпускам широко известного "Пермского сборника" постоянно обращался за справками по истории Пермского края. Далее следуют этнографические сочинения (7 %) и естественнонаучные, в том числе по медицине (6 %). На шестом месте с небольшим отрывом – сочинения по географии (5 %), чуть меньше книг по проблемам образования (4 %) и минералогии (3 %). Замыкает десятку самых популярных тем в библиотеке писателя книги по технике и археологии (по 2 %). Среди разнообразных пристрастий Д. Н. Мамина-Сибиряка особое место принадлежит уральской тематике, местным изданиям. На многих страницах остались "читательские следы" в виде помет и записей на полях, свидетельствующие о внимательном их прочтении. Некоторые из этих книг писатель переплетал собственноручно [74]. "Библиотека писателя – это словно продолжение его собственного творчества и комментарий к нему" – слова, сказанные по поводу библиотеки К. Паустовского [75], можно отнести и к книжному собранию Д. Н. Мамина-Сибиряка.

    Изучение читательской биографии уральского писателя опровергает мнение о литературном и культурном одиночестве Певца Урала, представляет его творческую лабораторию. Воспоминания современников, отзывы самого писателя, пометы на полях книг из его личной библиотеки характеризуют его как талантливого читателя.

ПРИМЕЧАНИЯ

    1. Цит. по: Батюшков Ф. Д. Д. Н. Мамин-Сибиряк // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке / Сост. З. А. Ерошкина. Свердловск: Свердл. обл. изд-во, 1936. С. 139.

    2. Удинцев Б. Д. Уральский период жизни Д. Н. Мамина-Сибиряка // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке. С. 15.

    3. Мамин-Сибиряк Д. Н. О книге // Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: В 10 т. М.: Правда, 1958. Т. 10. С. 293.

    4. Харченко В. К. Словарь богатств русского языка: редкие слова, метафоры, афоризмы, цитаты, биографемы: В 2 т. Белгород, 2003. Т. 2. С. 43.

    5. Мамин-Сибиряк Д. Н. О книге… С. 295.

    6. Харитонова Е. Первый книжный магазин в Перми // Урал. 1984. № 11. С. 163.

    7. Книга в России 1861–1881. М., 1990. Т. 2 / Под общ. ред. И. И. Фроловой. С. 183.

    8. ГАСО. Ф. 621. Оп. 1. Д. 259. Л. 47–49.

    9. Мамин-Сибиряк Д. Н. О книге… С. 295.

    10. Там же.

    11. См.: Положение о Нижнетагильской заводской библиотеке // ГАСО. Ф. 643. Оп. 1. Д. 1083. Л. 2–7.

    12. Нижнетагильский музей-заповедник. Оп. 1. Ед. хр. 1. Д. 113.

    13. Мамин-Сибиряк Д. Н. Автобиография Д. Н. Мамина-Сибиряка // Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: В 12 т. Свердловск: Сверд. обл. гос. изд-во, 1951. Т. 12. С. 7.

    14. См.: Рейтблат А. И. Русские "бестселлеры" первой половины XIX века // Рейтблат А. И. Как Пушкин вышел в гении: историко-социологические очерки о книжной культуре Пушкинской эпохи. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С. 195.

    15. Солженициын А. Алексей Константинович Толстой – драматическая трилогия и другое // Новый мир. 2004. № 9. С. 137–144.

    16. Мамин-Сибиряк Д. Н. О книге… С. 296.

    17. Там же.

    18. Мамин-Сибиряк Д. Н. О книге… С. 301.

    19. Там же. С. 303.

    20. Мамин-Сибиряк Д. Н. Отрезанный ломоть: Воспоминания // Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: В 10 т. М.: Правда, 1958. Т. 10. С. 237.

    21. Там же. С. 257.

    22. Цит. по: Коморникова Н. Ю. Педагогические взгляды Д.Н. Мамина-Сибиряка // Художественное, научно-публицистическое и педагогическое наследие Д. Н. Мамина-Сибиряка в современном мире: материалы регион. науч. конф., посвященной 150-летию со дня рождения Д. Н. Мамина-Сибиряка / Мин-во образования РФ, НТГПИ. Нижний Тагил, 2002. С. 143.

    23. Мамин-Сибиряк Д. Н. Избранные письма // Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: В 10 т. М.: Правда, 1958. Т. 10. С. 331–332.

    24. Бирюков Е. В. Д. Н. Мамин – семинарист // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке… С. 36.

    25. Удинцев Б. Д. Указ. соч. С. 19, 20.

    26. Мамин-Сибиряк Д. Н. Избранные письма... С. 332.

    27. См.: Разрядный список учеников Пермской духовной семинарии всех классов, составленный на основании испытаний, бывших в июне месяце 1871 года, с средним баллом по успехам // Пермские епархиальные ведомости. Отдел официальный. 1871. № 30. 28 июля.

    28. Удинцев Б. Д. Уральский период жизни Д. Н. Мамина-Сибиряка // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке… С. 19.

    29. Остроумов И. Г. Что читал Д. Н. Мамин, будучи учеником 2-го класса Пермской духовной семинарии // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке... С. 40–41.

    30. То же. С. 41.

    31. Молодьков С. Ф. Библиотечная работа в Пермской губернии в дореволюционное время [Рукопись] / Перм. гос. ордена Почета обл. универ. биб-ка им. А. М. Горького. Пермь, 1948. С. 2.

    32. Молодьков С. Ф. Указ. соч. С. 71.

    33. Ляпустин В. А. Встречи, которые забыть нельзя // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке... С. 66

    34. Ляпустин В. А. Указ. соч. С. 65.

    35. Там же. С. 66.

    36. То же.

    37. Молодьков С. Ф. Указ. соч. С. 8.

    38. Там же. С. 68–69, 71–72.

    39. Там же С. 9.

    40. Трапезников В. Н. Летопись города Перми. Пермь, 1998. С. 44.

    41. Цит. по: Галеева Р. С. Черты из жизни Д. Н. Мамина-Сибиряка в Петербурге (1872–1877 гг., 1891–1912 гг.): этюды о писателе / Объединенный музей писателей Урала. Екатеринбург, 2001. С. 49.

    42. Б. Д. [Б.Д. Удинцев]. Справки и воспоминания к Петербургскому периоду жизни Д. Н. Мамина-Сибиряка // Урал. Первый сборник "Зауральского края", посвященный памяти писателя Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка. Екатеринбург: Уральский край, 1913. С. 60.

    43. Там же.

    44. Цит. по: Удинцев Б. Д. Указ. соч. С. 30.

    45. Елпатьевский С. Я. Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке… С. 128.

    46. Дергачев И. А. Комментарии // Мамин-Сибиряк Д. Н. Рассказы разных лет. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1995. С. 391.

    47. Там же. С. 390.

    48. Дергачев И. Д. Н. Мамин-Сибиряк. Личность. Творчество. 2-е доп. изд. Свердловск: Сред-Урал. кн. изд-во, 1981. С. 96.

    49. Чанцев А. В. Мамин-Сибиряк // Русские писатели. 1800-1917: биографический словарь. М.: Большая российская энцик., 1994. Т. 3. С. 498.

    50. Мамин-Сибиряк Д. Н. Автобиография Д. Н. Мамина-Сибиряка… С. 9.

    51. Пульхридутова Е. М. Натурализм // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М.: Изд-во Совет. энцик., 1968. Т. 5. С. 130.

    52. Мамин-Сибиряк Д. Н. Автобиография… С. 9.

    53. Мамин-Сибиряк Д. Н. Сестры: Очерк из жизни Среднего Урала // Мамин-Сибиряк Д. Н. Очерки и рассказы. 1880–1883 гг. / Под. ред. И. А. Дергачева. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1980. С. 74.

    54. Мамин-Сибиряк Д. Н. Горное гнездо // Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: В 12 т. Свердловск: ОГИЗ, 1948. Т. 3. С. 108–110.

    55. Там же. С. 96.

    56. Мамин-Сибиряк Д. Н. Сестры… С. 78.

    57. Мамин-Сибиряк Д. Н. Горное гнездо… С. 146.

    58. Б. Д. Указ. соч. С. 113.

    59. К. М. Азадовский перевел, откомментировал и подготовил к публикации "Дневник" Ф. Фидлера, который должен выйти в издательстве "Новое литературное обозрение" в конце 2007 г. Благодарим А. И. Рейтблата и К. М Азадовского за возможность использовать в данном материале отрывки из этого дневника, которые характеризуют Д. Н. Мамина-Сибиряка как читателя.

    60. Подробнее см.: Дергачев И. Мамин-Сибиряк – критик Тургенева // Урал. 1968. № 12. С. 138–141.

    61. Цит. по: Дергачев И. Д. Н. Мамин-Сибиряк. Личность. Творчество… С. 97.

    62. Д.Н. Мамин-Сибиряк в воспоминаниях современников. Свердловск, 1962. С. 154.

    63. Павлов И. П. Двадцатилетний опыт: сб. ст. 4-е изд. М.: Гос. изд-во, 1928. С. 277, 280.

    64. Куфаев М. А. С. Пушкин – библиофил // Альманах библиофила / Ленингр. об-во библиофилов. Факс. изд. Л., 1929. С. 61.

    65. Удинцев Б. Д. Письма Д. Н. Мамина-Сибиряка как материалы к его биографии // Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. Сто лет со дня рождения 1852–1952 (материалы науч. конф.). Свердловск: Свердл. кн. изд-во, 1953. С. 187.

    66. Курочкин Ю. М. Книжные встречи (из дневника краеведа) // Альманах библиофила. М., 1973. С. 161.

    67. Подробнее см.: Курочкин Ю. Альби корви: заметки старого книжника // Урал. 1979. № 4. С. 167–174.

    68. Елпидин П. А. Из бесед с теми, кто помнит Мамина // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке… С. 43.

    69. Соболева Л. С. Истоки представлений о старообрядчестве в творчестве Д. Н. Мамина-Сибиряка // Известия Урал. гос. ун-та. Вып. 5: Гуманитарные науки. История. Филология. Искусствоведение. Екатеринбург, 2002. № 24. С. 97–122.

    70. Соболева Л. С. Указ. соч. С. 113.

    71. Курочкин Ю. М. Книжные встречи (из дневника краеведа) // Альманах библиофила. М., 1973. С. 161.

    72. Иванова М. М. Личная библиотека Мамина-Сибиряка // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке… С. 209–212.

    73. Цит. по: Ч-ин В. Черты из жизни Д. Н. Мамина на Урале (по воспоминаниям родных и друзей) // Урал. Указ. соч. С. 71.

    74. Мыслина Т. Музей имени Д. Н. Мамина-Сибиряка // Д. Н. Мамин-Сибиряк в воспоминаниях современников. С. 201.

    75. Смолич Ю. Паустовскому я завидую // Воспоминания о Константине Паустовском / Сост. Л. Левицкий. М., 1975. С. 10

О. В. Шабаршина

 

 

Главная страница