§ 4. Рабочее движение в 1908-1917 гг.
Первые послереволюционные годы оказались едва ли не самыми трудными для населения. Нижнетагильский округ переживал острейший финансово-экономический кризис. В 2,5 раза сократилось производство. Рабочие месяцами не получали заработную плату. Выход из этого положения заводовладельцы и их управление искали в новых кредитах и ссудах, а также за счет ущемления интересов рабочих.
20 мая 1908 г. появился циркуляр заводского управления об увольнении "лишних" рабочих. В июне в ряде заводских цехов были вывешены новые "условия работ" с пониженными на 20 % расценками. На медном руднике была снова отменена гарантированная поденщина. В 1909 г. снижаются расценки работ на Выйском заводе и в отдельных цехах Нижнетагильского завода. На 1910 г. было запланировано сокращение более чем 2 тыс. работников, занятых в заводском хозяйстве округа64.
Рабочие категорически отказались признать эти "новации" и протестовали- сначала в устных заявлениях, а затем через подачу петиций. В ряде случаев (на медном руднике, Выйском заводе и цехе рельсовых скреплений Нижнетагильского завода) протесты сопровождались прекращением работ. Новый управляющий Н. И. Спижарный ответил увольнением 220 рабочих и закрытием нескольких цехов65. В 1910 и 1911 гг. им были составлены и вывешены новые "правила" и "условия", предусматривавшие дальнейшее снижение плат на всех предприятиях округа и ухудшение условий труда рабочих66.
Реакцией рабочих стали массовые выступления. В 1909 г. в них участвовало 2639, в 1910 г. - 1916, в 1911 г. - 2705 чел. Забастовки проходили на Нижнетагильском, Нижнесалдинском, Верхнесалдинском, Выйском, Черноисточинском, Висимо-Уткинском, Висимо-Шайтанском, Лайском и Антоновском заводах, на Медном и Высокогорском рудниках и в депо заводских железных дорог67. На отдельных предприятиях рабочие прекращали работы: на Нижнетагильском заводе (разные цехи) - четыре раза, Верхнесалдинском - три раза (один раз бастовал весь завод), на Нижнесалдинском - два раза (один раз весь завод). Дважды бастовали цехи Выйского и Висимо-Уткинского заводов, а также все горняки Меднорудянского рудника. Наряду с заводскими и рудничными рабочими прекращали работу приисковые рабочие и старатели, углежоги Верхнесалдинской лесной дачи и Усьвинского заведения печного углежжения68.
Забастовки в Нижнетагильском округе 1909-1911 гг. выделялись на общем фоне спада рабочего движения на Урале. Бросаются в глаза упорство стачечников и продолжительность их выступлений, длившихся в отдельных случаях (как это было во время стачки 1911 г. в Нижней Салде) до трех месяцев. Однако нельзя не отметить, что забастовки тех лет (в отличие от выступлений рабочих 1905-1907 гг.) были оборонительными и носили чисто экономический характер. Политических требований тагильчане не выдвигали. Как правило, они добивались повышения плат (возвращения к расценкам 1906 г.), улучшения условий труда, перехода на 8-часовой рабочий день, отмены сверхурочных работ, а также протестовали против произвола заводской администрации69.
Наиболее подробно разработанную программу требований представили меднорудянцы. Во время забастовок в 1909 и 1911 гг. в своих петициях, подававшихся в разные инстанции, они требовали повышения плат всем рабочим, оплаты за время прекращения работ на руднике, возвращения гарантированной поденщины, а также увеличения пособия за увечья на работе, своевременных и правильных расчетов, вежливого обращения с рабочими со стороны администрации и медицинского персонала, а также "безусловного принятия на работу всех рабочих, в том числе участвовавших в стачке"70.
Требования горняков были хорошо продуманными и четко сформулированными, хотя по сравнению с их требованиями во время забастовок 1905 г. более умеренными. Следует отметить, что в числе организаторов этой стачки, а также подписывавших петиции уполномоченных встречаются фамилии участников событий 1905 г., в том числе руководителя социал-демократической группы на руднике Ф. Д. Козьмина. Это подтверждает факт участия в выступлениях 1909-1911 гг. местных социал-демократов. Но нередко рабочие действовали самостоятельно, выдвигая в своих прошениях сравнительно умеренные требования, касавшиеся в основном повышения плат. Таковы, например, прошения рабочих Лайского, Висимо-Шайтанского, Черноисточинского заводов, а также углежогов и старателей. Но и эти требования, как и петиции меднорудянцев, были отвергнуты. Заводское управление и управляющий округом заняли бескомпромиссную позицию, применив против участников стачки локаут, т. е. массовое увольнение с внесением фамилий наиболее активных рабочих в "черные списки", что лишало их права на работу в пределах округа71. Так было и во время забастовок 1911 г. на медном руднике и в Нижней Салде. В первом случае были уволены все рабочие рудника, а вместо них наняты татары с Исинских приисков и горняки с Луньевских копей. Во втором случае вместо местных салдинских рабочих заводоуправление пригласило рабочих с закрытого Катав-Ивановского завода72.
Характерно, что по мере увеличения масштабов забастовочного движения "правила работ на заводах" не только не смягчались, а, наоборот, ужесточались, а расценки на работы продолжали снижаться. При этом представители демидовской администрации и горных властей не уставали внушать рабочим, что "при большой задолженности Нижнетагильского округа заводовладельцы не могут платить рабочим цены, какие платят заводы, свободные от долгов". Управляющий округом Спижарный заявлял, что "давно пора изменить застывшую психологию рабочих, все еще продолжающих думать, что заводы обязаны давать им всем работу в той форме, при которой работали их деды и отцы"73. Эти слова подтвердила практика Нижнетагильского заводского управления: с 1909 по 1911 г. численность рабочих, занятых в заводском хозяйстве округа была сокращена на 5115 чел.
О произволе заводской администрации и тяжелом материальном положении писали тагильские рабочие в своих петициях, подававшихся в разные инстанции. Так, 25 мая 1909 г. в "докладной записке" министру торговли и промышленности, которую подписали 8700 рабочих и служащих, говорилось о том, что "Демидовы довели заводы до плачевного состояния, а народ - до острой нужды". В качестве необходимых мер предлагались ликвидация посессионного права, передача заводов в казенное управление, завершение землеустройства и ликвидация долгов рабочим по платам и пенсиям74.
С жалобами и просьбами к правительству, Думе и Уральскому Горному управлению обращались и рабочие отдельных заводов (Лайского, Висимо-Шайтанского и др.). Но убедившись на своем опыте в безрезультатности прошений, они все чаще применяли испытанный способ борьбы - коллективное прекращение работ. Чаще всего бастовали рабочие отдельных цехов или группы цехов. Но были и забастовки, в которых участвовали все рабочие данного предприятия, как это было на медном руднике, на Верхнесалдинском и Нижнесалдинском заводах.
Особенно большим размахом и упорством отличалась стачка на крупнейшем в округе Нижнесалдинском заводе, где бастовали рабочие всех основных цехов (1250 из 1304 чел.). Стачкой через нелегальный рабочий профсоюз руководил специально созданный стачечный комитет и заводская социал-демократическая группа, возглавлявшаяся большевиками75. Материальная поддержка местного Общества потребителей, а также отчисления в фонд забастовщиков рабочими других заводов, помогли нижнесалдинцам после объявленного им локаута продержаться почти три месяца. Однако к концу мая силы рабочих были на исходе. В Нижнесалдинском поселке начались голод и болезни. Рабочие вынуждены были приступить к работе, так и не добившись своих целей. Последовала жесткая расправа: свыше 200 рабочих было записано в "книгу запрещения работ", 32 наиболее активных участника стачки подверглись аресту и высылке за пределы округа. Местная социал-демократическая группа и профсоюз были разгромлены.
Не менее жестоко демидовское управление и местные власти расправились с участниками проходивших в мае и июне 1911 г. забастовками на Висимо-Уткинском и Антоновском заводах76. В обоих случаях, наряду с арестами активистов был применен локаут с последующим закрытием заводов. На Висимо-Уткинском заводе работы вообще уже больше не возобновились.
Сорок дней, с 21 апреля по 1 июня 1911 г., продолжалась новая забастовка на медном руднике. Из 1100 рабочих в ней участвовало 810. В своей петиции рабочие требовали "возвращения к порядкам 1905 г.", добиваясь гарантированной поденщины, участия рабочих в определении расценок на работы, вежливого обращения со стороны администрации и медицинского персонала. Организованность и стойкость меднорудянцев отмечала большевистская газета "Звезда". Будучи не в состоянии справиться с забастовкой обычными средствами и желая раз и навсегда покончить с "очагом революционной заразы в округе", управляющий с согласия заводовладельцев уволил всех рабочих рудника. Вместо них была нанята большая группа татар с Богословских приисков. Серию массовых забастовок 1911 г. завершила сентябрьская забастовка рабочих мартеновского цеха Верхнесалдинского завода, также проигранная рабочими77.
Наряду с организованными забастовками имели место в эти годы и стихийные выступления рабочих, в которых прорывалась столетиями копившаяся ненависть к тем, кого они считали своими непосредственными врагами - представителям демидовской администрации. Салдинские рабочие потребовали снятия управителя Верхнесалдинского завода Копылова, выдворили с завода надзирателя Смольникова. На Нижнесалдинском заводе под угрозой заставили уйти в отставку сразу нескольких уставщиков и других представителей заводской администрации. Во время забастовки 1911 г. один из рабочих предлагал бросить бомбу в доменный цех (что, однако, было отвергнуто стачечным комитетом); на платиновых приисках был убит сторож и т. д. Заводскому управлению пришлось принять особые меры к охране заводских служащих78.
В упомянутых террористических актах участвовали представители более отсталой части рабочих. Что же касалось передовых рабочих, имевших опыт участия в революционном движении, то они и во время выступлений 1909-1911 гг., как правило, действовали организованно, руководствуясь в своих действиях общими установками центральных и местных органов РСДРП.
В условиях ужесточения антирабочего курса политики Демидовых и их администрации тагильские социал-демократы предпринимали попытку объединения уцелевших от разгрома немногочисленных кружков революционно настроенных рабочих Нижнего Тагила, а также Висимо-Уткинска и Нижней Салды. Существенным достижением были восстановление нарушенных связей с областными организациями РСДРП, а также с членами социал-демократической фракции в Думе. В 1909-1912 гг. через членов этой фракции и депутатов от Урала им удалось организовать в Думе несколько запросов, касавшихся тяжелого положения рабочих Тагильских заводов79.
Связь с социал-демократической фракцией Думы поддерживалась через личное общение. Так, в 1910-1911 гг. в Нижний Тагил по партийным делам неоднократно приезжал избранный от рабочих Урала депутат III Государственной Думы большевик Н. М. Егоров. По воспоминаниям одного из руководителей Нижнетагильской группы РСДРП Ф. Д. Козьмина, "он выступал перед членами группы с отчетом о сессиях Думы, говорил о деятельности социал-демократической фракции и задачах партии РСДРП, а также встречался с рабочими, принимая от них прошения и просьбы"80.
Приведенные факты свидетельствуют о том, что борьба тагильских рабочих за свои права продолжалась и после поражения революции. В этой борьбе использовались разнообразные формы и методы. Рабочие действовали активно, и, как правило, дружно и организованно, особенно там, где ими руководили местные социал-демократы. Забастовки наглядно показали, что традиции массовой стачки, обогащенные опытом Первой революции, сохранялись среди рабочих. Еще никогда, кроме революционного 1905 г., стачечная борьба в Нижнетагильском округе не достигала такого размаха. В 1910 г. на долю тагильских забастовок приходилось 37 % всех стачек и 51 % общего количества стачечников. В 1911 г. эти показатели составляли соответственно 19 и 26 %81. Средняя продолжительность стачек и процент стачечников по отношению к общему числу рабочих Нижнетагильских заводов также были больше, чем в целом по Уралу. По массовости и упорству тагильские стачки сравнимы даже с забастовками петербургских и московских рабочих в 1912 г.
Но были и существенные отличия от выступлений столичных рабочих. Так, тагильские рабочие не выдвигали политических требования, их выступления были оборонительными и носили чисто экономический характер, не выходя за узкопрофессиональные пределы.
Борьба тагильских рабочих кончилась поражением. Забастовки были подавлены. Большая часть требований отвергнута. Рабочим не удалось добиться сохранения прежних повышенных плат, завоеванных во время революции. Наоборот, все расценки на заводские работы были снижены, а условия труда, зафиксированные в новых "правилах" и "условиях" 1910 и 1911 гг. ухудшились. Однако стремление рабочих противостоять произволу заводовладельцев и их администрации не исчезло. Борьба продолжалась. Но масштабы и формы ее существенно изменились.
В период 1912-1916 гг. в Нижнетагильском округе не было массовых выступлений, подобных забастовкам 1910-1911 гг., или политических митингов с широким охватом не только рабочих, но и всего населения, как это было в 1905 г. Причины этого заключались не только в слабости революционных организаций округа, но и в том, что немногочисленный авангард тагильских рабочих понес чувствительные потери из-за арестов и локаутов, а широкие массы были устрашены жестокой расправой со стачечниками и разочарованы безрезультатностью выступлений.
Нельзя не учитывать и того, что на настроения тагильских рабочих не мог не действовать весомый аргумент, четко сформулированный окружным инженером Верхотурского округа. "Перед тагильскими рабочими, - писал он в своем рапорте 5 июля 1911 г., - встает грозный вопрос - или вынести на своих плечах округ, или довести его до окончательного разорения, что прежде всего печально отразится на самих рабочих. Они это прекрасно понимают по опыту закрывшихся заводов"82.
Немаловажное значение имели также происходившие в эти годы изменения в экономическом положении населения Нижнетагильского округа, связанные с наделением его землей, а также промышленный подъем предвоенных лет, стабилизировавший состояние демидовских заводов и увеличивший спрос на рабочие руки. Кроме того, надо иметь в виду и то, что начавшаяся в 1912 г. техническая реконструкция заводского производства заставила демидовскую администрацию внести определенные изменения в режим и условия труда рабочих, а также повысить расценки на заводские работы. Результатом стало заметное увеличение заработных плат в первую очередь у квалифицированных рабочих.
Улучшению материального и правового положения рабочих в известной мере содействовало правительственное законодательство, в частности закон от 3 июня 1903 г. о компенсации за производственные травмы и страховой закон 1912 г., а также установление более строгого контроля за их соблюдением со стороны горных властей. Не случайно в предвоенные годы тагильские рабочие все чаще обращались со своими жалобами и претензиями к окружному инженеру или к депутатам Думы, а не к заводовладельцам, вера в которых была существенно подорвана событиями 1909-1911 гг. Все это не могло не отразиться на рабочем движении в Нижнетагильском округе в 1912-1914 гг.
Наиболее распространенными формами выступлений рабочих в эти годы являлись подача жалоб и требований, а также обращения в суд. Но в отличие от предшествовавшего периода требования редко подкреплялись прекращением работ, а выступления рабочих не носили массового характера. По воспоминаниям рабочих, многие трудовые конфликты в те годы решались при посредничестве окружного инженера мирным путем и, видимо, поэтому сведения о них не отложились в виде документов. Очень скудными являются сведения и о массовых выступлениях 1913-1914 гг., хотя сам факт их не отрицается. Так, в донесениях окружного инженера содержатся упоминания о волнениях на Тагильских заводах из-за задержки плат в 1913 и 1914 гг.83 Но, по всей вероятности, они не были сколько-нибудь значительными и быстро прекращались. Сообщения о "недовольстве рабочих администрацией" встречаются в деловой переписке заводских контор с окружным инженером и Горным управлением84. Но, как именно проявлялось это недовольство, остается неизвестным.
В 1912-1914 гг., как и в послереволюционный период, деятельность тагильских революционеров проходила в сложных условиях арестов активистов и расправ с участниками забастовок. Окружная организация РСДРП прекратила свое существование. На предприятиях округа - медном руднике, Нижнетагильском, Выйском и Салдинских заводах - сохранились лишь немногочисленные группы, среди которых главную роль играли ветераны рабочего движения. Эти группы объединяли революционно настроенных рабочих, в большинстве своем разделявших большевистские идеи, и лишь незначительная их часть еще сохраняла связи с эсерами, организации которых на Урале в это время также подверглись разгрому.
Работая в условиях подполья, тагильские большевики использовали разнообразные формы и методы, как нелегальные, так и легальные. Своей главной задачей они ставили усиление связей с рабочими и поддержание в них боевого духа. В целях укрепления своего влияния в рабочей среде они участвовали в работе культурно-просветительских организаций - библиотек, театральных и музыкальных кружков, в отделениях Народного дома, Обществе трезвости, кредитных и ссудо-сберегательных кассах. Особенно большое внимание придавалось деятельности таких массовых организаций как потребительские общества. Под руководством социал-демократов эти общества в Нижнем Тагиле и Нижней Салде не только успешно защищали интересы рабочих, борясь со спекуляцией и произволом частных торговцев, но и поддерживали участников забастовок (как это было в 1910 и 1911 гг.), оказывали материальную помощь семьям рабочих, уволенных с завода и находящимся в заключении и ссылке. В то же время под прикрытием потребительских обществ велась и нелегальная работа85.
Несмотря на преследования, на Тагильских заводах велась активная революционная пропаганда. Среди населения Тагила и других поселков распространялась нелегальная литература, листовки и газеты прогрессивных и революционных направлений (из которых особой популярностью у рабочих пользовалась выходившая с 1912 г. большевистская газета "Правда"). Одной из важных задач пропагандистской работы тагильских революционеров было противодействие влиянию на рабочих активизировавшихся в годы реакции религиозно-монархических и черносотенных организаций.
Деятельность революционных организаций, несомненно, сыграла важную роль в формировании политического сознания значительной части рабочих. Об этом свидетельствуют такие факты, как их участие в сборах средств в поддержку рабочей печати, подписка на газеты революционных направлений, участие в выборах в Думу, где тагильские рабочие, как правило, отдавали свои голоса кандидатам "левых" партий (в том числе социал-демократам)86.
Но в какой степени можно говорить о влиянии революционеров и их пропаганды на широкие рабочие массы? Факты скорее говорят о том, что его нельзя преувеличивать, особенно, если речь идет о чисто политических акциях, которые большей частью были мало понятны рабочим или вообще не входили в круг их непосредственных жизненных интересов. Революционная пропаганда в таких случаях не достигала цели. Так было, в частности, во время выборов в Думу в 1912 г. Большевикам не удалось превратить выборы в политическую кампанию. Более того, явка рабочих тогда оказалась ниже, чем на предыдущих выборах: на избирательные участки пришли всего 273 рабочих (т. е. 8,2 % избирателей)87.
Без энтузиазма отнеслись они и к выборам больничных касс, подозревая (не без основания) в страховых законах 1912 г. очередной обман народа. Вначале рабочие вообще бойкотировали выборы. Но они все же состоялись, хотя и с запозданием. 30 мая 1914 г. на общем собрании рабочих и служащих Тагильских заводов было избрано главное правление и принят устав больничных касс (в котором явно чувствовалось влияние местных социал-демократов). В 1915 г. больничные кассы создаются на предприятиях округа. Но добиться чисто рабочего представительства не удалось. К работе больничные кассы так и не приступили, т. к. тагильские рабочие всюду (за исключение Высокогорского завода) категорически отказались вносить страховые взносы, считая, что "больничные кассы обязаны содержать сами Демидовы, как это было при крепостном праве"88. В результате страховые законы в Нижнетагильском округе не были реализованы. Это вполне устраивало заводовладельцев, которые с 1915 г. вообще перестали выплачивать рабочим пенсии и компенсации за увечья.
Неудача со страховой кампанией была связана не только с политической незрелостью и пассивностью рабочих масс, но и с недостатками в работе самих революционных организаций в Нижнем Тагиле. В частности, отрицательно сказывалось отсутствие единой революционной организации, что вело к разрозненности действий революционеров, не всегда находивших общий язык с рабочими. Трудности в их работе создавало также наличие идейных и политических расхождений между представителями большевистской и меньшевистской фракций РСДРП, а также между социал-демократами и эсерами, значительно активизировавшими свою деятельность на Урале в предвоенные годы.
Во время Первой мировой войны, когда положение рабочих и всего трудового населения в округе снова резко ухудшилось, недовольство рабочих все чаще стало принимать форму открытых выступлений. О них имеются более или менее точные сведения, подтвержденные архивными данными. Так, 8 мая 1915 г. 86 рабочих Нижнетагильского завода собрались у заводской конторы с требованием уплатить долг по заработной плате, угрожая прекратить работу89. 13 мая рабочие мартеновского цеха того же завода прекратили работу и пришли в заводское управление, требуя упорядочить расчеты. После обещания управляющего частично удовлетворить требования, они вернулись на работу90.
Более серьезный характер имели выступления рабочих прокатных цехов Нижнесалдинского завода в апреле 1916 г. При выполнении военного заказа они договорились между собой о невыходе на работу отдельными группами по субботам. В результате снизилась производительность цеха, и под угрозой срыва заказа администрации пришлось перевести его с трехсменной на двухсменную работу, а также повысить оплату труда рабочих91. В июне 1916 г. аналогичные действия прокатчиков Нижнесалдинского завода заставили заводское управление снова поднять расценки на работы. К концу года из-за опасения возможных волнений администрация вынуждена была повысить платы и на других заводах округа.
Повышения плат добивались и работники вспомогательных отраслей заводского хозяйства. Так, в 1916-1917 гг. происходили массовые волнения поставщиков топлива, отказывавшихся поставлять дрова и уголь по существовавшим расценкам92. В своих донесениях за 1916 г. окружной инженер сообщал о волнениях рабочих доменных цехов, потерявших работу в связи с остановкой печей из-за недостатка топлива93. Недовольство рабочих росло по мере обострения кризиса заводского хозяйства округа. Все более напряженными становились их отношения с администрацией. В январе 1917 г. руководители заводской администрации посылают в Главное правление заводов в Петербурге отчаянную телеграмму о том, что "в связи с нарастанием опасности волнений рабочих они слагают с себя ответственность за возможные эксцессы"94.
Их опасения подтвердились. В январе 1917 г. в Нижнем Тагиле вновь состоялся политический митинг: рабочие Высокогорского снарядного завода, несмотря на сопротивление полиции и заводского управления, отметили таким образом память событий 9 января 1905 г. Выступавшие на митинге ораторы открыто призывали рабочих к революционной борьбе95. Митинг был организован группой рабочих-революционеров Высокогорского завода, где работали преимущественно приезжие рабочие из западных и центральных губерний. В их числе были и профессиональные революционеры, находившиеся на нелегальном положении (Д. А. Петров-Мухин, И. И. Клинко (Путейкис), возглавившие группу большевистски настроенных рабочих96.
Наряду с большевиками, своих лидеров (А. Г. Козлова, Н. Н. Штагера, В. В. Алексеева) имели рабочие и служащие Высокогорского завода, придерживавшиеся меньшевистских и эсеровских взглядов97. Все они вели в годы войны революционную работу среди рабочих Нижнего Тагила. Однако контакт между ними и руководителями местных революционных групп, действовавших на металлургических заводах и медном руднике, где главную роль играли ветераны рабочего движения большевики Ф. Д. Козьмин, И. А. Баранов, П. И. Телышков, И. И. Волков, железнодорожники А. А. Зырянов, В. П. Туркин, Е. А. Анучин-Панкратов, налаживались с трудом. Главной причиной, препятствовавшей объединению революционных сил, были идейные и политические разногласия, обострившиеся во время войны.
Большевики, выступая перед рабочими, разоблачали антинародный, "грабительский" характер мировой войны, разъясняли ленинский лозунг "о необходимости превращения войны империалистической в войну гражданскую". Меньшевики и эсеры занимали "оборонческие" позиции, поддерживая у населения "патриотические" и националистические настроения, охватившие, особенно в начале войны, и часть тагильских рабочих.
Антивоенная пропаганда занимала ведущее место в деятельности тагильских большевиков в 1914-1917 гг. Но они, как и прежде, старались поддерживать рабочих в их борьбе за свои права и интересы, принимавшей различные формы (от подачи требований до прекращения работ). Тагильские эсеры в военные годы восстановили связи с центральными и уральскими организациями эсеровской партии и усилили пропаганду своих идей среди рабочих. Возглавлявшиеся опытными руководителями, активизировались и местные меньшевики, имевшие своих приверженцев в основном среди интеллигенции.
По мере обострения общего кризиса в стране и Нижнетагильском округе и роста протестных настроений народных масс революционеры Тагила (вне зависимости от их партийной принадлежности) все чаще стали принимать участие в выступлениях рабочих, стремясь придать им более "боевой" и организованный характер.
Так было во время майских экономических забастовок на Нижнетагильском заводе в 1915 г. и волнений заготовителей топлива в 1916 г. Роль большевиков явно чувствовалась в организации выступлений нижнесалдинских рабочих в 1915-1916 гг. с их явным антивоенным подтекстом. Участие тагильских революционеров проявилось в организации в 1916 г. маевки рабочих Высокогорского завода и в проведении митинга, посвященного памяти жертв Кровавого воскресенья в январе 1917 г. в Тагиле. Но все же нельзя не отметить, что в 1915-1918 гг., как и во время забастовок 1909-1911 гг., инициатива массовых выступлений исходила чаще всего от самих рабочих. Как уже отмечалось, борьба тагильских рабочих нарастала по мере обострения кризиса заводского хозяйства.
В целом, несмотря на отсутствие масштабных массовых выступлений, подобных стачечному движению предшествовавших лет, период 1912-1916 гг. явился важным этапом развития рабочего движения в Нижнетагильском округе. На его характер и особенности не могли не наложить свой отпечаток происходившие в эти годы существенные изменения в жизни тагильских рабочих, их экономическом и бытовом укладе, культуре, психологии и морали. Они были связаны с изменениями в составе и условиях труда рабочих, отразивших влияние глубинных модернизационных процессов, в той или иной степени затронувших уральскую горнозаводскую промышленность в начале ХХ в.
Рабочие Нижнетагильских заводов и рудников предвоенных и военных лет отличались от своих предшественников - мастеровых, описанных в произведениях Д. Н. Мамина-Сибиряка и других писателей и публицистов второй половины XIX в. Их отличали не только грамотность, но и огромная тяга к знаниям и гораздо более широкий круг интересов и связей, дружеских и семейных, в том числе общение с рабочими "негорнозаводской" промышленности и с железнодорожниками, и местной интеллигенцией. Появились новые формы досуга: чтение книг и газет, посещение библиотек, участие в самодеятельных музыкальных и театральных кружках. Многие рабочие были членами потребительских обществ, ссудо-сберегательных касс, кредитных товариществ, местных отделений Общества трезвости и Народного дома98.
Общение с членами революционных кружков, имевшихся на всех предприятиях округа, участие в совместных выступлениях, а также чтение нелегальной литературы и особенно газет знакомило их с жизнью и борьбой рабочих других регионов России, с опытом мирового революционного движения. Все это способствовало развитию самосознания, постепенному освобождению из плена монархических и религиозных представлений и предрассудков. Не случайно в 1915 г. екатеринбургский архиепископ с сожалением констатировал: "Среди рабочих еще слишком живы идеи 1905 г. и новое марксистское учение особенно привлекательно. В связи с этим рассчитывать на религиозный подъем в этой группе населения не приходится"99.
Характерно, что отмечавшаяся современниками эволюция сознания рабочих коснулось и "культа Демидовых". В частности, разочарование тагильских рабочих в надежде на помощь заводовладельцев проявилось в том, что во время массовых выступлений ни все реже стали посылать свое прошения заводовладельцам и их Главному правлению, предпочитая обращаться к окружному инженеру, правительству, Думе.
Всегда напряженные отношения рабочих с демидовской администрацией, проводившей жесткий курс антирабочей политики, еще больше обострились во время мировой войны в связи с назреванием очередного системного кризиса, всей своей тяжестью обрушившегося на рабочих. Реакцией рабочих был переход от рабской покорности и унижения к "дерзости", наглядно проявившейся как в личных отношениях рабочих с представителями заводской администрации, так и в содержании и самом тоне подававшихся прошений и требований.
На формирование нового облика рабочих не могло не отразиться участие в массовых выступлениях 1905-1906 гг. и 1910-1911 гг., способствовавших развитию у рабочих таких качеств, как коллективизм и чувство классовой солидарности. Конечно эти новые черты были наиболее наглядно выражены у передовых рабочих, к которым относились рабочие основных цехов крупных и технически продвинутых заводов - Нижнетагильского, Нижнесалдинского, Верхнесалдинского, а также имевших богатый опыт революционной борьбы горняков медного рудника. Примерная численность их составляла по нашим подсчетам около тысячи человек.
Существенно отличались от них рабочие вспомогательных заводских цехов и железных рудников, работники, занятые во вспомогательных отраслях заводского хозяйства и на приисках, где технический прогресс шел крайне медленно или вообще отсутствовал, а пережитки прошлого уклада жизни, психологии и морали были особенно живучими. Получая крайне низкую плату, не обеспечивавшую даже прожиточного минимума, а также в силу особенностей организации их труда, они, как правило, совмещали свою основную работу с дополнительными занятиями в том же заводском хозяйстве и вне его (перевозки, подряды, старательство, промыслы и т. д.). Большинство их имело довольно значительное личное хозяйство (надельную, а иногда и сверхнадельную землю, скот, в том числе несколько лошадей). Все это влияло на образ жизни и семейный уклад, заметно отличавшийся от уклада заводских рабочих, и не могло не отразиться на их сознании и социальном поведении.
При низком профессиональном и культурном уровне, большом влиянии религии процесс изживания патриархальных традиций и сословных пережитков шел медленно. Но в то же время тяжелое и бесправное положение, оскорбляющий их достоинство произвол администрации не могли не порождать у этих рабочих протестных настроений, поднимавших их на стихийную борьбу, которая нередко приобретала большой размах и силу. Однако формы этой борьбы, как и выдвигавшиеся требования, существенно отличались от форм борьбы и требований заводских рабочих даже во время совместных выступлений.
Различия двух групп рабочих отражали особенности сложной многоотраслевой структуры заводского хозяйства, определявшей не менее сложный состав занятых там рабочих. Происходившие в начале ХХ в. экономические и социальные сдвиги содействовали сближению этих различных, но тесно связанных между собой групп рабочих, что нашло отражение в ходе заметно продвинувшегося тогда процесса формирования рабочего класса100.
В специфических условиях горнозаводского Урала формирование рабочего класса как единой социальной общности началось с известным запозданием и шло медленней, чем в ряде других промышленных регионов России. Ход его наглядно прослеживается на примере многолетней героической борьбы рабочих Нижнетагильского округа за свои права и интересы. Участие в этой борьбе, которая с началом революционного движения на Тагильских заводах, приобрела новое качество, безусловно, способствовало сближению передовых ("индустриальных") заводских рабочих с многочисленной массой работников, занятых на технически отсталых предприятиях и во вспомогательных отраслях заводского хозяйства. Однако в канун рубежного в истории Урала и России 1917 г. этот процесс еще далеко не был завершен.