Максарев и Зальцман у руля танкового производства
Интересно все же, как вдумчивое и критическое изучение истории и внимательное прочтение мемуаров может преподнести неожиданное открытие скрытой правды о событиях давно минувших дней. Вот и в этот раз последовательное прочтение нескольких источников, подкрепленное последующей работой в архиве открыло весьма интересную историю, связанную с драматическими событиями военной поры эвакуацией заводов и мобилизационной перестройкой промышленности в конце 1941 – начале 1942 годов.
Исаак Моисеевич Зальцман. Сегодня нам нельзя не вспомнить блестящего инженера, талантливого организатора производства, директора этого предприятия в 1941 – 1949 гг., а также руководителя Уральского танкового завода № 183 с февраля по май 1942 года Исаака Моисеевича Зальцмана. Человека, о ком до сих пор на танковых заводах Урала, да и на родном Кировском в Питере, ходят самые противоречивые легенды.
В одних он предстает талантливым волевым инженером-организатором, а в других руководителем жестким, чтобы не сказать жестоким, не щадящим ни себя, ни подчиненных для достижения целей.
Он был "героем своего времени".
Родившись в 1905 году в семье винницкого бедного еврея – кустаря, имевшего семерых детей, Исаак Моисеевич смог получить высшее образование в Одесском политехническом институте благодаря революционным преобразованиям в России.
После окончания ВУЗа по распределению в 1933 году начал трудовую деятельность на Путиловском (с 1935 г. Кировском) заводе в Ленинграде мастером в ремонтно-механическом цехе. Это был настоящий дар судьбы. Предприятие обладало прекрасными традициями высокой индустриальной культуры. Его стремительному продвижению по службе способствовали выдающиеся организаторские способности, умение быстро оценить ситуацию, найти рациональное решение для вывода производства из критической ситуации. В 1937 году Зальцман – главный инженер, а позже директор прославленного завода. Известно, что И.В. Сталин питал особое доверие к молодому руководителю, ему нравились умение Исаака Моисеевича решительно и четко отстаивать свое мнение, защищать интересы предприятия. Правда, в свое время тот же И.В. Сталин высказался о И.М. Зальцмане так: "Блатом и матом нельзя руководить наркоматом".
В октябре 1941 года Зальцман стал 20-ым в стране Героем Социалистического Труда за особые заслуги в обеспечении фронта техникой и вооружениями. Тогда же коллектив Кировского завода самолетами был эвакуирован в Челябинск, где на базе ЧТЗ и Харьковского моторостроительного завода №75 развернулось производство тяжелых танков KB и дизель-моторов для танковых заводов Урала и Сибири. В Челябинске был создан знаменитый Танкоград. Зальцман стал во главе гигантского комбината и одновременно заместителем наркома танковой промышленности СССР. Но в конце января 1942 года Исааку Моисеевичу Сталин приказал вылететь в Нижний Тагил на Уральский танковый завод и разобраться в причинах задержки с массовым выпуском танков Т-34, доложить о степени виновности Максарева и "отстроить" производство. Именно здесь создавалось впервые в мире комплексное поточно-конвейерное производство танков Т-34.
Со 2 февраля 1942 года Зальцман приступил к обязанностям директора – УТЗ, Ю.Е. Максарев был переведен на должность главного инженера. Но вскоре в июле Зальцман убыл на новую должность, а Максарев вновь стал директором завода.
"... В начале февраля 1942-го, в четыре часа утра позвонил Сталин. Прервав совещание с командным составом, Зальцман ожидал вопроса, который всегда ставил Сталин: "Сколько завод отправил вчера танков фронту?" Эта цифра, множество раз повторенная каждым сидящим здесь, зарубилась навечно и в памяти директора, становилась строчкой его биографии, как и конструктора, технолога, рабочего. Все они, конечно, были в ответе перед Верховным за то, как покажут себя тяжелые челябинские танки вчерашнего выпуска на передовой, но, отправив их за проходную, уже думали о будущей программе. Вот почему, цепко держа в памяти то количество боевых машин, которым уже был открыт семафор на выходе из-за Уральского хребта, директор видел сейчас перед глазами каждый участок сборочного цеха, каждый танк, начинающий обрастать деталями. Как раз об этом и думал в эту минуту директор, и одновременно в его голове билась другая мысль: что попросить для предприятия, если выпадет такой случай в разговоре с председателем ГКО?
На удивление, Сталин не спросил о выполнении вчерашней программы. Внешне спокойным голосом, хотя Зальцман сразу же уловил в нем затаенную боль и до некоторой степени раздражение, Верховный сначала сказал:
– Я знаю, что кировцы работают хорошо. Спасибо и за дизельмоторы, и за КВ. – Он смолк на несколько секунд. – Товарищ Зальцман, – продолжал потом, – все военные говорят, что очень хорошо себя зарекомендовали Т-34. Я знаю, что вы любите тяжелые танки, но я прошу вас пересесть на Т-34. Мне звонили командующие фронтами, танковые генералы и просили увеличить выпуск средних танков Т-34: они прекрасно ходят по глубокому снегу, весьма маневренны – летают, как ласточки. В Нижнем Тагиле построен большой вагоностроительный завод, туда эвакуирован сто восемьдесят третий завод из Харькова, но уже февраль, а танков нет. Мы сняли директора Максарева, будем его судить. Постарайтесь утречком быть в Нижнем Тагиле, займитесь заводом как директор. У вас права замнаркома, ЦК предоставляет вам широкие полномочия, примите любые меры с последующей информацией ЦК, но чтобы танки Т-34 начали выпускаться в ближайшее время. Систематически информируйте ЦК о ходе дел, в необходимых случаях обращайтесь прямо ко мне. Вот и все, до свиданья.
К моменту приезда И.М. Зальцмана в Нижний Тагил – он там уже был через два часа после разговора со Сталиным – обстановка на заводе сложилась крайне тяжелая. Детали, заготовки, привезенные из Харькова, кончились – именно из них в декабре 41-го харьковчане выпустили на Урале 25 танков Т-34, а в цехах бывшего вагоностроительного гиганта необходимое производство всего необходимого для сборки боевых машин только налаживалось. Сделанное не соответствовало массовому выпуску. Сильно подводили предприятия-поставщики, не хватало оборудования. Вместо того, чтобы полностью использовать мощности и кадры на производство Т-34, Коминтернзавод изготовлял передки для 76-миллиметровых пушек. Кроме того, к этому времени на заводе еще не организовали, как следует, питание рабочих и служащих. Все эти и другие трудности создали чрезвычайно напряженную обстановку. Из нее надлежало немедленно выходить.
Первым делом Зальцман предложил Ю.Е. Максареву, которого знал еще по совместной работе в Ленинграде, занять должность главного инженера.
– Но есть же распоряжение отдать меня под суд, – предупредил тот нового директора. – Звонил Молотов, очень ругал...
– Я возьму все на себя, – ответил Зальцман, – главное, чтобы ты хорошо поработал. – И он продиктовал секретарю приказ по наркомату танковой промышленности, согласовав по телефону с В.А. Малышевым назначение Ю.Е. Максарева.
Вместе с ним другими инженерно-техническими работниками были пересмотрены и молниеносно набросаны контуры организации цехов на базе массового производства. Зальцман выехал в Свердловск посмотреть, какие эвакуированные заводы стоят на железнодорожных путях; через несколько дней эшелоны с нужным оборудованием, а также всем персоналом прибыли в Нижний Тагил. Оборудование расставлялось параллельно с возведением новых корпусов. Завод был освобожден от выполнения любых заказов, не связанных с выпуском танков.
В связи с этим интересно вспомнить, как удалось освободиться от производства артиллерийских передков, над которым шефствовали люди Берии. Выпускали их несколько десятков штук в день. Позвонив предварительно наркому вооружений Б.Л. Ванникову и узнав, что передками к 76-миллиметровым пушкам армия располагает в достаточном количестве, даже на довольно длительный срок, ущерба не будет от прекращения их производства в Нижнем Тагиле, Зальцман распорядился временно приостановить его, а мощности и кадры перевести на изготовление деталей для Т-34. На следующий день к нему явились несколько работников НКВД из Свердловска и представитель их ведомства из Москвы.
– Почему прекратили производство передков? – даже не здороваясь, спросил столичный гость. Зальцман объяснил, что товарищ Сталин приказал принять любые меры для организации немедленного выпуска танков. Когда это не подействовало, Зальцман повторил:
– Товарищ Сталин дал мне полномочия...
– Какие еще полномочия, – перебил его представитель из Москвы.
– ...Бороться с теми, кто хочет сорвать выпуск танков и этим самым работает на Гитлера. Да, товарищ Сталин дал мне приказ раскрутить производство танков, и я гусеницами раздавлю каждого, кто попытается мне мешать!
Успокоиться после ухода непрошеных гостей он не успел: позвонил Берия. С самого начала – сплошной мат. Минуты через три Зальцману удалось вставить: – Товарищ Сталин поручил мне настроить выпуск Т-34. Берия после этих слов запнулся, а Зальцман продолжал, пользуясь паузой:
– Относительно артиллерийских передков, то я уже договорился с Ванниковым на временное прекращение производства их у нас, пока будем разворачиваться с танками. А тогда мы будем выпускать их не единицами, а сотнями в день...
– Правда? – переспросил Берия.
– Правда! – уже с облегчением произнес Зальцман.
– Тогда хорошо, только смотри, Зальцман, чтобы у тебя гусеницы не лопнули... – перед тем, как положить трубку, произнес собеседник".
Но дело с артиллерийскими передками было не таким уж и простым. Всю войну советская дивизионная и полковая артиллерия провоевала на конной тяге. Без артиллерийского передка пушки было не подцепить. Грузовиков же хронически не хватало. Как известно, с середины войны немецкие артиллеристы тоже стали переходить на конную тягу, а поскольку грузовиков не хватало и у них, а производство передков было не налажено, то немцы, импровизируя, использовали распиленные пополам крестьянские телеги.
Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев вспоминал: "Сталин не терпел, когда от него утаивали истинное положение дел. В этой связи мне вспоминается случай, когда я, сам того не желая, подвел наркома танковой промышленности В.А. Малышева. Произошло это в августе 1941 года. В ту пору шло укомплектование вооружением многих заново формировавшихся стрелковых бригад и дивизий. Естественно, в Ставке вскоре возник вопрос о сроках готовности некоторых из них. Его Сталин обратил ко мне. Я доложил, что окончательное обеспечение этих бригад и дивизий вооружением будет закончено лишь через несколько дней, так как промышленность запоздала с подачей передков для 76-мм полковых пушек. Немедленно последовал следующий вопрос: какой наркомат в этом повинен? Пришлось ответить, что наркомат танковой промышленности...
Тотчас же последовал вызов в Ставку Малышева. Ему Сталин учинил очень серьезный разнос. Оказалось, что нарком танковой промышленности перед этим уже доложил, что передки готовы и отправлены по назначению. А выяснилось...
И хотя В.А. Малышев был сам повинен в случившемся, я, честно говоря, чувствовал себя перед ним неловко. Ведь мне и в голову не приходило подвести его. И потом откуда же я знал, что он, как говорится, уже подстраховал себя?"
Юрий Евгеньевич Максарев. Во всех отношениях судьба этого необычайно обаятельного (и в жизни, и на фотографиях) необычна даже по меркам нашего времени. Родился он в 1903 году в героическом и овеянном славой русских моряков городе-крепости Порт-Артур. В 1926 году Юрий Евгеньевич закончил Ленинградский технологический институт по специальности инженер-механик. После окончания института находился на партийной работе. С 1930 года работал в Ленинграде на Кировском заводе начальником кузнечного цеха. В 1938 году назначен директором Харьковского паровозостроительного завода, правда, основной продукцией которого был выпуск танков БТ-7, а затем Т-34.
В ноябре 1941 года завод был эвакуирован в Нижний Тагил, вместо прежнего директора УВЗ Александрова Георгия Григорьевича директором стал Максарев Юрий Евгеньевич. Новому директору пришлось решать ряд неотложных задач, поскольку Уральский танковый завод №183 имени Коминтерна создавался на базе Уралвагонзавода из 13 эвакуированных предприятий. Под руководством Ю.Е. Максарева впервые в мире на УТЗ имени Сталина были внедрены: поточно-конвейерное производство танков Т-34, автоматическая сварка брони, литая башня и другие прогрессивные технологии, благодаря чему на предприятии было выпущено 35 тысяч танков Т-34, 50 тысяч артиллерийских передков, несколько тысяч авиабомб, сотни бронекорпусов самолетов ИЛ-2. Уникален "иконостас" наград, врученных Юрию Евгеньевичу. 'Это семь орденов Ленина (1941, 1942, 1943, 1944, 1951, 1954, 1955), орден Суворова I степени и Кутузова II степени, который он получил в победном 1945 году, 2 ордена Трудового Красного Знамени, орден Октябрьской революции.
Войну Ю.Е. Максарев закончил в звании генерал-майора, стал героем социалистического труда в 1943 году, лауреатом Сталинской премии в 1946 году. Но не все так просто было в жизни этого выдающегося организатора производства. Из воспоминаний конструктора УВЗ К).П. Костенко о событиях военных лет: "Приведу здесь еще один случай, в порядке иллюстрации ситуации того времени. Об этом мне рассказал Виктор Антонович Роденко, который случайно оказался свидетелем происшедшего. Как-то зимой в Н. Тагил прибыл Л. Берия. Прибыл он в персональном пульмановском вагоне, естественно с личной охраной, вызвал к себе директора завода, генерал-майора инженерно-танковой службы Юрия Евгеньевича Максарева. О чем и как говорили Л. Берия и Ю. Максарев, знают только они двое. Но вот дверь тамбура вагона открылась, и в ней показался Максарев. Генерал был явно не в форме: шинель расстегнута, лицо красное, папахи на голове не было. Он медленно спустился по ступенькам вагона на снег и пошел к ожидавшей его машине. В это время в тамбуре появился офицер личной охраны Берия, это был кавказец, на плечах его блестели золотые погоны, в руке он держал генеральскую папаху. Кавказец окликнул генерала и показал ему папаху. Максарев пошел назад к вагону. Но кавказец дожидаться его не стал. Он демонстративно бросил папаху на пол тамбура, по футбольному пнул ее носком сапога в снег и закрыл дверь. Случалось и такое!"
В 1946 году Юрий Евгеньевич – заместитель министра транспортного машиностроения СССР. С 1955 года председатель комитета по новой технике. С 1961 по 1978 – председатель государственного комитета по делам изобретений и открытий при Совете министров СССР. Умер Ю.Е. Максарев в 1982 году. Его именем названа улица в Дзержинском районе.