Мы прибыли в Верхотурье…

    В Верхотурье было эвакуировано несколько детских домов из Ленинграда и Петродворца, из Украины – детские дома из-под Ровно, дети из партизанских отрядов Белоруссии, из Даниловского детского приемника осажденной Москвы и Подмосковья, нищие и бродяги, снятые с поездов и подобранные милицией с перронов вокзалов. Когда после гибели на Ленинградском фронте моего отца – Зуева Дмитрия Федоровича (моя мать умерла, когда мне было 5 лет) я прибыла в детский дом, в нем уже насчитывалось около тысячи(!) воспитанников.

Одна из групп детей, прибывших в Верхотурье, с воспитателями

Одна из групп детей, прибывших в Верхотурье, с воспитателями

    От бывшего Свято-Покровского женского монастыря, на территории которого расположился детский дом, осталась одна церковь, разрушенная внутри, но очень красивая снаружи; построена по традиционной архитектурной модели православных храмов. Стояла она несколько в отдалении от всего комплекса зданий, на красивом зеленом лугу, около берега реки Туры. В ней находилось наше овощехранилище(!). И весной мы перебирали там гнилую картошку. А сверху на нас глядели яркие лица святых угодников, до которых не дотянулась рука разрушителей: церковь была очень высокой. Уже после войны в нее попала молния, она горела, и пожар был виден очень далеко. Другое сохранившееся здание, молельный дом монашек и трапезная, служили нам клубом и столовой.

Здание, в котором находились клуб и столовая

Здание, в котором находились клуб и столовая

    В столовую ходили группами, так как всех воспитанников одновременно в бывшую трапезную поместить было невозможно. Туда мы бежали бегом не только потому, что были всегда голодные, но еще и раздетые, даже зимой, чтобы в столовой не терять времени на раздевание, а сразу оказаться за столом. По дороге надо было пробегать мимо какой-то стены, оставшейся от разрушенной монастырской постройки. На этой стене был изображен Святой Лик. Его постоянно забеливали известкой, но через некоторое время Святой Лик возникал на стене вновь. Это было какое-то чудо, и мы с нетерпением ждали, появится ли картина снова. В других монастырских строениях открыли контору для администрации и бухгалтерии, три интерната, а через дорогу, на берегу Туры, располагался конный двор, раньше принадлежавший монастырю. Но помещений все равно оказалось недостаточно. Тогда было построено два огромных, продолговатых двухэтажных здания. Мы их называли "баржами".

    От первого поколения детдомовцев сохранились легенды, в которых рассказывалось о катакомбах и подземных ходах, связывающих женский и мужской монастыри. Позднее даже появилась книга бывшего воспитанника детского дома Николая Немчинова "Подземные ходы Верхотурья". По преданию в них скрывались монашки после закрытия монастыря. По ночам они иногда появлялись, непременно в "белых одеждах" и до смерти пугали "бедных детей". В наше военное время мы их ни разу не встречали, да и нас, переживших ужасы бомбежек и смерть близких людей, уже ничем невозможно было испугать. И хотя жизнь, как у всех в это время, была тяжелой и голодной, я, например, болела дистрофией и лежала в лазарете, ходила целую зиму без пальто при 30-35 –градусном морозе (пальто забрала сопровождающая!) – все равно наша жизнь в детском доме не была безрадостной.

 

 

    Оглавление книги

Главная страница