Тагильчане в годы ВОВ

    Тагильский металл был в штыках Суворова и в пушках Кутузова. Уральское оружие победно прошагало всю Европу, било шведов под Полтавой, громило их в морском гангутском бою! И где бы ни проходил фронт: рядом,. как это было в Гражданскую войну, или за тысячи километров, как в годы Великой Отечественной войны, тагильчане - фронтовики всегда чувствовали горячую поддержку тагильчан - тружеников.

    Урал взял на свои могучие плечи главную тяжесть снабжения вооруженных сил на шей Родины, стал основным арсеналом Советской армии, главным поставщиком ее боевой техники, оружия, боеприпасов, т.е. "опорным краем державы"

    "Все для фронта, все для Победы!" - лозунг, который стал целью в жизни каждого.

    В первые же дни войны десятки тысяч тагильчан, прервав мирный труд, ушли на фронт. Только в первый месяц войны городская партийная организация направила в Советскую армию 25 коммунистов из аппарата горкома и райкомов партии и 28 секретарей первичных партийных организаций. А в ноябре 1941 года в Советскую армию ушло 1113 членов и кандидатов партии и 1452 комсомольца.

    В ноябре 1941 года ушел на фронт первый секретарь Нижнетагильского ГК КПСС А.А. Епишев, нынче генерал армии, начальник главного политического управления Советской армии.

    На фронт ушли многие кадровые рабочие. Но заводы Нижнего Тагила должны были работать. ГК КПСС обратился ко всем трудящимся города: "Поможем фронту!"

    Вернулся на завод им. Куйбышева старейший уральский доменщик Дружинин и заменил своего сына - мастера. Снова стал работать токарем пенсионер Бушин. Так на предприятия индустриального Тагила приходили старые кадровые горновые, сталевары, вальцовщики, каменщики, горняки, токари, машинисты.

    Учащиеся техникумов, средних школ, женщины-домохозяйки пришли на промышленные предприятия, железнодорожный транспорт, в совхозы и колхозы Нижнего Тагила.

    Сутками самоотверженно трудились тагильчане, чтобы обеспечить всем необходимым тех, кто дрался с врагом, так как знали, что им еще труднее, что там, на передовой, может в любой момент оборваться жизнь солдата. И плавили чугун, сталь, да так, чтобы крепче была броня, собирали танки, ковали оружие... Не считались с лишениями, не щадили себя.

    Голод... тревога за близких, которые на фронте... и громаднейшее желание разбить врага, отстоять независимость Родины и, поэтому все свои душевные силы вкладывали тагильчане в работу. Недаром их заслуги нашли признание в родившейся тогда поговорке: "Мастерами из Тагила немцам роется могила".

    Труженики Тагила дали фронту 35 тысяч танков, массу оружия и боеприпасов, 4278 тыс. тонн чугуна, 924 тыс. тонн стали, 532 тыс. тонн проката. В 3,5 - 5 раз выросло за годы ВОВ производство НТМЗ.

    О роли Нижнего Тагила в деле победы над врагом свидетельствуют ордена на знаменах наших предприятий:

    "Из поколения в поколение будет передаваться слава, как о тех, кто строил танки и самолеты, кто варил сталь для снарядов, кто своими трудовыми подвигами был достоин воинской доблести бойцов. Наши дети и внуки с благоговением будут вспоминать о героях труда наших дней, как о героях Великой освободительной Отечественной войны" (газета "Правда", 8 июля 1942).

    "Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд".

О.К. ЛАПИНА.

Крылатая молодость

    Осенью 1942 года Федора Матвеевича Тихонова назначили командиром парашютного звена в новый аэроклуб, вновь открытый в Нижнем Тагиле с передачей материальной части с закрытых клубов в Серове и Невьянске. В новом аэроклубе царила невообразимая организационная суматоха. Прежнее здание с просторными классами, зрительным залом и сценой занял новый хозяин, и аэроклуб ютился в нескольких комнатках в одном помещении с городским комитетом Осоавиахима. В невероятной тесноте занимались с курсантами, парашюты укладывали в узком и коротком коридоре. Поздним вечером Федор Матвеевич возвращался домой, в небольшую комнату общежития, чистую и уютную благодаря заботам жены.

    Всем не терпелось покинуть душные классы и перебраться на аэродром. Эта пора, настала, когда перешли к наземной подготовке, а позднее к полетам и прыжкам. Огромного летного поля хватало и пилотам, и планеристам, и парашютистам. Условия для работы и учебы, считалось, созданы прекрасные. Но, оказавшись весь день на свежем воздухе, люди от постоянного недоедания чувствовали себя хуже и хуже. Курсантов еще подкармливали, а инструкторы сидели на скромном пайке, хлеб получали по карточкам. В конце полетов их, ослабевших от непосильной нагрузки, ветром качало. Задание было невероятно трудным - подготовить в течение года парашютистов для воздушно - десантных частей, которые формировались с невиданной доселе быстротой. Попробуй не выполни - война!

    И тогда начальник аэроклуба Владимир Ильич Поколодный, человек энергичный и предприимчивый, решил завести на свой страх и риск подсобное хозяйство. Через некоторое время летному составу стали выдавать мясо и даже молоко. Не ахти сколько, не досыта, но все же...

    Однажды Поколодный вызвал к себе Тихонова:

    - За счет одной городской молодежи нам задание по парашютистам не выполнить. Так?

    Тихонов задумался, ответил:

    - Пока мы обучаем, военкоматы не спят, призывают здоровых парней. Как тут выполнишь!

    - Ну, а не выполним - нам головы снимут. Мы тут с комиссаром прикинули и вроде нашли выход. Что, если отправиться в села? В Петрокаменское, Балакино, Лаю, например? Надо будет, и в Ирбит махнем, а?

    - Заманчиво, но представить трудно. Теория - ладно. А как с наземной подготовкой, с прыжками?

    - Все, что нужно, привезем на место. Самолет - своим ходом. Зимой на любой пруд, на колхозное поле сядем. С военкоматами уже созванивались, там не возражают.

    - Раз так, надо попробовать. А кто полетит?

    - Вот-вот, об этом я и хотел тебе сказать. Лететь придется тебе, Федор Матвеевич. Не возражаешь? Тогда пишу приказ.

    ...Перед капотом через вращающийся винт виден уплывающий серый горизонт, внизу - леса и леса, да еще поля и покосы со стогами сена, иногда кромка крыла пересечет деревеньку, запорошенную снегом. Вот и Петрокаменское.

    Тихонов посадил самолет и подрулил к одноэтажному приземистому помещению - клубу, стоявшему на самом берегу. Его встретили представители сельского Совета и военкомата. Сбежались люди, впервые вблизи рассматривая аэроплан. Были тут и курсанты. С недоверчивым видом ощупывали они перкалевые плоскости, киль, расчалки и даже тросы, словно пробуя на прочность.

    Устроили Федора Матвеевича не в гостинице, а на квартире - и спокойней и сытнее. Первая группа, призванная на курсы, состояла из крепких парней. Жили они тоже на квартирах у знакомых или родных. Занимались в клубе с утра до позднего вечера. Тихонов "гнал" программу, опасаясь не уложиться в срок.

    Наступила пора прыжков. Самолет брал по одному парашютисту. На высоте курсант вылезал из кабины на крыло и по команде инструктора бросался вниз. Надо было обладать сильной волей и смелостью, чтобы выполнить такой сверхакробатический трюк. Вспыхивая купол, и Федор Матвеевич вел машину на посадку. Сколько прыжков - столько взлетов и посадок. К вечеру в ушах стоял шум, ноги гудели, руку ломило и ладонь сводило судорогой. Отдыхать нельзя - некогда. Для деревенских жителей, особенно молодежи, прыжки с парашютом превращались в праздничное зрелище: прыгали свои парни. В военкомат поступали заявления...

    - Выходит, стоит шкурка выделки! - воскликнул Поколодный, встретив Тихонова в аэроклубе. - Хвалю! Столько кандидатов в десантники - не шутка! Немного отдохнешь - и в Лаю. Покуда зима, надо успевать.

    - Новый инструкторский состав в первый же учебный год выпустил немало летчиков и планеристов, а парашютистов в два раза больше, чем раньше. В армию ушло хорошее пополнение. За лучшую подготовку авиационных кадров аэроклубу вручили переходящее Красное знамя Центрального совета Осоавиахима. Это знамя он отстаивал до конца войны. Тихонов отмечен многими почетными грамотами и подарками. Особенно дорог ему знак "За активную оборонную работу", удостоверение к которому подписали легендарный полководец С.М. Буденный и маршал авиации П. Кобелев.

В. ПИЧУГИН.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 22.09.1984.

Шел бой за хлеб...

Сельское хозяйство Нижнего Тагила в годы войны

    В первые же месяцы Великой Отечественной войны под руководством Коммунистической партии на Урале в невероятно тяжелых условиях в короткие сроки эвакуированные предприятия, вся его промышленность были перестроены на выпуск военной продукции. Мощной кузницей оружия Победы стал Нижний Тагил. Население его почти удвоилось.

    Среди многочисленных проблем того времени в числе труднейших была продовольственная. И решать ее приходилось тагильчанам исключительно собственными усилиями, поскольку сельские районы Урала и всей страны работали только для фронта.

    В начале 1942 года при городском комитете партии был создан сельскохозяйственный отдел, который и возглавил всю работу по обеспечению нужд города продуктами питания.

    По рекомендации обкома партии заведующим сельхозотделом назначен опытный партийный работник, агроном по образованию, С.В. Абрамович. Одним из его помощников стал старший агроном лайского колхоза "Новый быт" И.П. Ганьковский, уже успевший побывать на фронте и демобилизованный из армии после тяжелого ранения.

    В то время в городской зоне имелось шесть колхозов и два совхоза, большая часть пахотных земель которых была занята зерновыми культурами. Продукция их ферм поставлялась в основном в детские учреждения, больницы, госпитали. Все крупные и мелкие промышленные предприятия и строительные организации завели подсобные хозяйства. Металлурги и вагоностроители - даже по три.

    Беседую с Иваном Петровичем Ганьковским. Ветеран взволнованно рассказывает о кипучей деятельности городской партийной организации по укреплению местной продовольственной базы, обстоятельно комментирует извлеченные мною из архивных бумаг факты и цифры. Видно, что военная пора прочно врезалась в его память.

    В первую очередь было намечено как можно быстрее увеличить производство картофеля и овощей в подсобных хозяйствах и за счет индивидуального огородничества. Развернувшееся по инициативе коммунистов соревнование под лозунгом "Картофель - наш второй хлеб" сразу же стало настолько массовым, что уже летом 1942 года синими, белыми и красно-фиолетовыми цветами этой культуры полыхали многие улицы и все пустыри. Многокилометровые картофельные поля тянулись вдоль загородных дорог, трамвайных и железнодорожных линий.

    "В 1942 году в подсобных хозяйствах предприятий посадки картофеля составили тысячу гектаров, в три раза больше, чем в предыдущем году.... Площади посадок у индивидуальных картофелеводов выросли на триста гектаров" (из архивных документов).

    А каких огромных усилий это стоило! Казалось, почти невозможным было достать требуемое количество семенного материала, не ущемляя и без того скудные продовольственные запасы. Выход из создавшегося положения нашли ученые, сказавшие, что получить полноценный урожай картофеля можно и при посадке 5-15-граммовых срезок вершинных глазков клубня. Сельхозотдел горкома партии и земельный отдел горисполкома в зиму 1941-1942 годов провели огромную разъяснительную и организационную работу по накоплению к весне картофельных верхушек. Всем базам торгующих организаций, руководителям колхозов и совхозов было строго-настрого запрещено выдавать общепиту картофель без срезок глазков. К их сбору и хранению были привлечены комсомольцы и пионеры, учителя всех школ.

    "...К весне 1942 года только на базах десяти торгующих предприятий города было заготовлено 612 тонн картофельных верхушек" (из архивных документов).

    Подсобным хозяйствам и огородным комиссиям предприятий оказывалась помощь в накоплении и вывозке органических удобрений, в охране посевов. Школьники постоянно мобилизовывались на сбор золы, единственного в то время минерального удобрения. Организовывалось соревнование за получение высоких урожаев "второго хлеба".

    "В 1944 году картофелеводческое звено М.А. Гаспаровец из подсобного хозяйства завода 183 имени Коминтерна собрало с каждого гектара по 260 центнеров клубней, звено Е.М. Хвостовой - по 250 центнеров... Валовой сбор картофеля в конце войны увеличился по сравнению с 1940 годом в 3,5 раза, его потребление в расчете на одного жителя к 1945 году было доведено до 270 килограммов" (из архивных документов).

    Если за картофель, как за важный резерв питания, горожане ухватились быстро и крепко, то овощей на их столе в первые полтора года войны было мало, раза в четыре меньше, чем картофеля.

    Возделывание овощей, особенно в закрытом грунте, очень трудоемко. И только благодаря настойчивому претворению в жизнь взятого городской парторганизацией курса, жесткой требовательности, распространению опыта передовиков были в полной мере использованы и резервы овощеводства.

    В подсобных хозяйствах создавались поливные овощные участки, строились новые парники и весенне-летние теплицы. Был выдвинут лозунг: "Каждой семье посадить сто корней капусты!".

    Раньше всех научились мастерски возделывать овощи в подсобном хозяйстве завода имени В.В. Куйбышева, которым руководил коммунист Н.А. Иванов. Работница этого хозяйства Т.Ф. Мосина собирала с гектара по 970 центнеров белокочанной капусты, а Л.Е. Шуракова - по 700 центнеров капусты краснокочанной. Бригада Е.Я. Подойниковой снимала с каждого квадратного метра теплицы до 30 килограммов огурцов и помидоров.

    Опыт работы куйбышевских овощеводов ездил изучать партийный актив города во главе с первым секретарем горкома КПСС Е.Ф. Колышевым. Приемы выращивания ими овощей были описаны в специальном плакате.

    С весны 1944 года в городе началось соревнование за звание "Лучший огородник". Осенью это звание было присвоено 16 тагильчанам, добившимся рекордных урожаев на своих участках и активно содействовавших развитию огородничества на предприятиях.

    "В результате большой организаторской работы, проведенной партийными и советскими органами, посевные площади овощных культур за годы Великой Отечественной войны увеличились с 520 до 3 327 гектаров. На душу населения потребление овощей увеличилось в 5,1 раза" (из архивных документов).

    Хорошей школой изучения новаторского опыта, смотром аграрных достижений военных лет были городские сельскохозяйственные выставки, ежегодно устраиваемые осенью. Электронная версия historyntagil.ru. На них подводились итоги социалистического соревнования, вручались награды победителям, показывались экспонаты производимой ими продукции. Лучшие мастера полей рассказывали о своих приемах работы.

    По словам одного из устроителей выставок 1944 и 1945 годов бывшего агронома горземотдела коммуниста В.А. Толстовой, кандидатов для участия в них набиралось так много, что это право приходилось предоставлять только лучшим из лучших. Выставка длилась обычно неделю, и все дни не ослабевал поток посетителей.

    Нашлись в нашем городе в тяжелейшие военные годы и резервы для развития животноводства. Фермы крупного рогатого скота, свиней и птицы были заведены во всех подсобных хозяйствах крупных промышленных и строительных предприятий. Почтя все семьи, проживающие в собственных домах, приобрели скот и птицу, многие стали разводить кроликов.

    В среднем за каждый военный год только на подворьях горожан прибавлялось более чем по 600 коров. Многое для этого сделало первое в нашем городе животноводческое товарищество "Тагилка", имевшее в то время лучший в Свердловской области породистый молочный скот, Товарищество вело строгий учет отелов, занималось контрактацией и выращиванием телочек для продажи.

    Созданию молочных стад подсобных хозяйств активно способствовали совхозы "Зональное" и "Тагил", колхоз "Победа", на фермах которых также содержались высокопродуктивные породистые животные.

    Из шести колхозов лучшим по ведению животноводства всю войну был колхоз "Победа" Балакинского сельсовета, возглавлявшийся председателем коммунистом А.Г. Гавриловым. Труженики фермы передового колхоза несколько раз признавались победителями областного социалистического соревнования.

    В числе отличившихся часто называли фамилии животноводов первого подсобного хозяйства металлургов, которым всю войну руководил коммунист Н.Ф. Чулков, подсобных хозяйств Уралвагонзавода, завода имени Куйбышева и Высокогорского железного рудника.

    До 1941 года в горнозаводской зоне Среднего Урала редкостью была пасека. За войну в окрестностях Нижнего Тагила их образовалось более десятка.

    Страстным пропагандистом новой отрасли был работник рудника имени III Интернационала Г.К. Поваров. Он создал в подсобном хозяйстве рудника и в колхозе "Победа" первые товарные пасеки, инструктировал начинающих пчеловодов, помогал им изготавливать ульи и необходимый для работы с пчелами инвентарь.

    Летом 1944 года на общественных пасеках имелось около семисот пчелиных семей. Только в заводские столовые, в детские учреждения и госпитали в этом году было отправлено свыше десяти тысяч килограммов меда.

    "За весь период войны количество крупного рогатого скота в городе выросло на 88 процентов, коз и овец - на 27 процентов, свиней - в 2,4 раза. Поголовье птицы увеличилось в девять раз, количество пчелиных семей - в 17 раз" (из архивных документов).

    Сельским хозяйством в войну занимались практически все. И на индивидуальных участках, и в общественных хозяйствах. Летом выкашивали начисто сорные и лесные травы, силосовали отходы овощеводства и картофельную ботву на корм скоту, осенью сообща убирали урожай и закладывали продукцию земледелия на хранение. В архивных документах есть сведения, когда на жатве зерновых культур серпами, укладке их в снопы, копке картофеля и уборке овощей нормы выработки выполнялись на тысячу и более процентов.

    Говоря образно, тагильчане ковали оружие победы над врагом, крепко держа в одной руке молот, а в другой - серп.

Ю. КАЙГОРОДОВ.

    В статье использованы материалы Нижнетагильского филиала Госархива Свердловской области.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 14.02.1985.

"Черная смерть" - фашистам

    Подвиг тыла в годы Великой Отечественной войны поистине равен подвигу фронта. Опираясь на военную и экономическую мощь страны, на день ото дня возрастающее количество поставляемой армии первоклассной техники и оружия, снаряжения и продовольствия, воины смогли успешно завершить разгром врага и выполнить свою великую освободительную миссию.

    Большую роль сыграли и добровольные поступления средств от населения. Чтобы приблизить день Победы, люди отдавали сбережения, облигации и драгоценности - все что могли.

    Не остались в стороне от всенародного движения и тагильчане. Например, на постройку четырех танковых колонн собрали около шести миллионов рублей. Внесли в Фонд обороны более 58 миллионов рублей и почти триста миллионов рублей облигациями. А члены православной общины Казанского собора пожертвовали 100 тысяч рублей на постройку самолета "Александр Невский". Были и индивидуальные пожертвования. Вот истории двух из них

Самолет Бориса Кравченко

    Январь 1943 года. На небольшом аэродроме (сейчас там располагается фирма "Тринта") в два ряда стоят зачехленные самолеты-штурмовики, прозванные немцами "Черная смерть". Возле них - группа людей. Худощавый молодой человек, директор авиазавода Вениамин Журавлев, делает приглашающий жест рукой:

    - Выбирайте!

    Для двадцатипятилетнего Бориса Кравченко машины одинаково красивы... Но все же он показывает на одну:

    - Вот эту.

На снимке 1980 года в нижнем ряду вторая и третья слева Ираида и Евдокия Пономаревы. Первый справа во втором ряду - Борис Кравченко.

    Мысль купить боевой самолет и подарить его фронту пришла Борису после того, как он прочитал в "Правде" о самоотверженном поступке саратовского колхозника Ферапонта Головатого. На личные сбережения тот купил истребитель и подарил его своему земляку летчику Алексею Еремину. Под впечатлением этого шага 30 декабря 1942 года Кравченко внес на счет № 350 "Фонд Красной Армии" сто одну тысячу рублей на постройку боевого самолета. В письме И.В. Сталину он просил направить машину на Центральный фронт. В ответной телефонограмме Верховный Главнокомандующий поблагодарил Бориса Павловича за заботу о военно-воздушных силах страны.

Когда на фронт ушли мужчины...

    А в январе 1943 года в деревне Новая Башкарка, в той самой, где председательствовал Борис Кравченко, тоже произошло событие. Колхозницы Ираида и Евдокия Пономаревы - свекровь и сноха - купили на Уралвагонзаводе танк Т-34 и передали его фронту.

    Ираида Федоровна вспоминала позднее:

    - Нас задело: как так? Борис Павлович приобрел самолет, продал все. А мы что, не можем, что ли? Сговорились со сношенькой Дусей купить танк... Отвезли на рынок картошку, двух бычков, еще что-то... И купили!

    Их движение души было понятной В первые дни войны ушел на фронт муж Ираиды Федоровны Максим Ефремович. Потом старший сын - Иван, муж Евдокии Игнатьевны. А следом за ними и средний - Галактион. В 42-м простился с матерью и младший Вячеслав.

    Осиротела деревня. Остались женщины да подростки. Чуть свет спешили они на ферму, в поле. С темнотой возвращались домой. А по воскресеньям вечером собирались в правлении колхоза. Пряли, вязали носки и варежки, шили кисеты для бойцов и отправляли в посылках. Чтобы заглушить тоску, пели песни, шутили. Вместе переживали, когда в чей-нибудь дом приходила "похоронка". Пришли они и к Ираиде Федоровне: геройски погиб муж, потом сын Вячеслав. Студеным январским днем 43-го из деревни вышел обоз на шесть подвод. До Нижнего Тагила не так уж и далеко, но из-за сильного мороза, беспросветной вьюги и бездорожья добрались до города лишь на третьи сутки.

    Для покупки танка женщины действительно распродали все. Готовясь в путь, деньги разложили по портфелям, завернули в мешки и рогожу, упрятали на дно саней.

    Когда, наконец, добрались до места, иззябшие за долгую дорогу, Пономаревы заторопились в помещение. Прижались к печке, чтобы согреться. А про деньги и забыли! Потом опомнились. Принесли, сосчитали: все точно - пятьдесят одна тысяча... Сдали в банк.

    Через несколько дней колхозниц пригласили на Уралвагонзавод, показали конвейер, с которого сходили боевые машины.

    На митинге машиностроители благодарили Пономаревых за благородный поступок. На танк поднялась Ираида Федоровна.

    - Дети мои и муж на фронте...

    Больше она не смогла сказать ни слова: брызнули слезы, горло перехватило.

    И вскоре был день, когда вся Башкарка высыпала на улицу. Два танка остановились у дома Ираиды Федоровны. Собрался митинг, на нем звучали слова благодарности и признательности землячкам. А Пономаревым очень хотелось, чтобы их танк попал в руки сына и мужа Ивана...

    - Жаль, не был ты, Ваня, танкистом, - говорила мать спустя много лет после войны. - Ну ничего, воевал сапером. Хорошо воевал. Вон сколь наград получил. А эта наша общая, семейная.

    Она достала из сундука сверток, развернула. Золотом сверкнули слова: "Сыну и мужу от матери и жены Пономаревых" - копия той пластины, что была укреплена в кабине подаренного танка.

Николай ВОЛГИН.

Литература: Газета "Горный край" от 13.05.2005.

О чем писал "Тагильский рабочий" в 1945 году

Подписка на заем

    Трудящиеся индустриального Тагила оказывают свою помощь фронту не только трудом, но и рублем. Активно участвуют в реализации военных займов. Только в прошлом году тагильчане дали в государственный бюджет в виде подписки на Третий военный заем свыше 93 миллионов рублей. Сообщение о выпуске Четвертого Государственного военного займа трудящиеся нашего города встретили с огромным удовлетворением. Многие подписываются на сумму, намного превышающую месячный заработок.

    Пример высокого сознания своего патриотического долга перед Родиной и фронтом показал проходчик Высокогорского железного рудника, орденоносец Степан Еременко. Он дал взаймы государству 10 тысяч рублей. Сталевары завода имени Куйбышева, орденоносцы,, тт. Кулак и Ларионов подписались на три тысячи рублей. Главный кондуктор станции Нижний Тагил тов. Лошагина при заработке 450 рублей приобрела облигаций на 2000 рублей.

Изучают английский

    В январе 1944 года при Центральной библиотеке был организован кружок английского языка. В октябре организован второй, но и он не может удовлетворить всех желающих. Сейчас создается третий, который в ближайшее время начнет занятия.

Чугун в фонд штурма Берлина

    Доменщики Ново-Тагильского завода добиваются выполнения плана. Особенно хорошо работает коллектив второй печи. Фонд сверхплановой продукции на штурм Берлина растет здесь с каждым днем. За восемь суток коллектив печи выдал сверх программы 802 тонны высококачественного чугуна.

"Мастер стали"

    Это была первая самостоятельная завалка в его жизни. Ровно год назад 1 января 1944 года Александр Пятыгин сварил свою первую плавку. К молодому сталевару подошел тогда обер-мастер Архиреев, пожал руки и сказал:

    - Плавка удалась.

    Девять тысяч тонн стали сварил Пятыгин за 1944 год. Сотни деталей для боевых машин можно изготовить из такого количества металла. Печь, на которой работает молодой сталевар, считается лучшей в цехе. Печь Александра Пятыгина выдержала 190 плавок при норме 140.

Благодарность шефам

    Жена красноармейца А. Китина отмечает заботливое отношение к семьям фронтовиков тов. Кандрашова - председателя цехового комитета железнодорожного отдела "Тагилстооя".

    Жены фронтовиков тт. Дрегвиль, Васильева и Ягодина приносят искреннюю благодарность тов. Никитиной - председателю комитета по обеспечению семей фронтовиков цеха металлоконструкций "Тагилстроя". Она чутко и внимательно относится к нуждам семей военнослужащих и заслуженно пользуется уважением.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 08.05.1985.

Госпиталь № 1714

    Сейчас здесь кипит обычная курортная жизнь - шумный подъем, ванны, музыка, танцы... По аллеям санатория "Руш" гуляют беззаботные отдыхающие. "Вы едете сегодня в музей!..". "Какая неприятность, мне достались билеты на слишком отдаленный ряд...". Но изредка в толпе курортников мелькнёт чье-то потрясенное лицо... Человек медленно - медленно оглядывает корпуса, дорожки, прилегающие строения, впитывает взором прелестную картину окружающей природы - хвойный лес, взбегающий на пригорок, гладь пруда... Все то же и все не то...

    21 июня 1941 года городской пионерский лагерь на Старателе был похож на растревоженный улей. Завтра открытие! Мальчишки и девчонки гладили костюмы и галстуки, репетировали концертные номера и спортивные выступления. Казалось, ничего нет важнее, чем празднично и красиво отметить завтрашнее событие. Электронная версия historyntagil.ru. Пусть оно запомнится ребятам на всю жизнь. И вот наступило 22 июня. Успели пропеть фанфары, загремели трубы, взвился красный флаг и... праздник умолк, захлебнулся страшной неожиданной вестью - война.

    А через несколько дней в корпусах пионерского лагеря был развернут эвакогоспиталь № 1714, находившийся всю войну в ведении наркома обороны СССР. В июле пришел первый эшелон с ранеными - 500 человек...

    Из воспоминаний Павла Ивановича Малкова, заведующего административной частью госпиталя, ординатора:

    - А у нас уже все было готово к их приему: оборудованы операционные, перевязочные, палаты, В главном корпуса на первом этаже разместили пищеблок, физиотерапевтический кабинет, клуб, библиотеку, на втором - большую палату на 118 мест. Рядом - рентгеновский кабинет, большую перевязочную и палату для офицеров.

    Подумали и о том, где будут жить сотрудники. Ведь все они находились, можно оказать, на военном положении, с приходом эшелонов вскакивали по тревоге. Значит далеко отлучаться нельзя было никому. Врачи, медицинские сестры и санитарки получили по несколько квадратных метров жилплощади там, где сейчас административный корпус санатория, подростковое отделение, детский комбинат. А одно двухэтажное здание на берегу пруда уже не существует - снесено.

    Буквально на полторы-две недели следовало раздобыть огромную массу лекарств, перевязочных материалов, инструментарий, аппаратуру. Город выделил все, что требовалось для госпиталя. По линии материального снабжения огромную помощь оказывали промышленные предприятия, особенно металлурги и вагоностроители. Можно сказать, последнее отдавали, от себя отрывая. Завели мы сразу же своих коров (ох, как пригодилось это молочко отпаивать дистрофиков с Ленинградского фронта), огород, где высаживали картофель и овощи, прачечную. Словом, из ничего за короткий срок возникло огромное госпитальное хозяйство. За ним строго смотрели сменявшие друг друга начальники госпиталя - Дюков, Горбунов, Калашников, Киселев, Шляпников.

    Мне больше других запомнился Валериан Васильевич Горбунов. Это был еще молодой человек, по профессии судебный патологоанатом. Интересный, высокий, очень приятный в общении, образцовый военврач.

    Кстати сказать, не пил, не курил и на подчиненных никогда не повышал голос. Собственно, при нем госпиталь встал твердо на ноги и заведены были в коллективе лучшие традиции. Сейчас его могила на Рогожином кладбище, увы, забыта городской общественностью, что мне, старику, весьма горько. Мне уже 78-й год. Кто будет ходить на дорогую могилу? А на этот раз еще схожу, подровняю осыпавшуюся землю, цветы принесу. Мечтаю, что будет здесь все-таки со временем хороший памятник хорошему человеку...

* * *

    Ближе к железнодорожной насыпи прилепилось здание нынешней водогрязелечебницы. С одного края оно двухэтажное. Этакий домик - крошечка... А что тут было во времена госпиталя? Оказывается, в этом самом тесном и неуютном помещении располагался штаб госпиталя - все главное начальство. Кабинетами были закутки, теснейшие уголки или просто столы, на которых иной раз и спать приходилось. Члены штаба работали день и ночь и частенько тут же сваливались от усталости. Комиссаром при Горбунове был тагильчанин Петр Богданович Королев - коренастый, невысокого роста, с сединой ежиком. Какой это был комиссар! Немногословный, неторопливый, а везде успевал, в душу человеку умея заглянуть, бодрости прибавить.

    - На всю жизнь имя Петра Богдановича связано для меня с представлением о настоящем, неподкупном, истинном коммунисте.

    Эти слова довелось услышать не от одного бывшего сотрудника госпиталя. Когда из строя выбыл Королев - подкосила тяжелая болезнь,- его место занял политрук Семен Ильич Саканцев, тоже коренной тагильчанин. Тогда конечно, никто не знал, что 35 лет спустя этот человек придумает для Нижнего Тагила чудесный праздник - День города и навсегда с ним войдет в историю родного края. В то время он был вездесущ и всем нужен. За столом его редко видели, все больше в корпусах находился, среди раненых.

    Кто-то однажды подметил, что обстановочка, дескать, у нас препаршивая, явится какая-нибудь комиссия из наркомата, засмеет за эти обшарпанные столы и стулья. Не принести ли из корпусов более приличную мебель?

    - Вот оно как! Значит, себе возьмем что получше, обставимся, уют наведем. Как же - начальство...

    В голосе всегда мягкого, интеллигентнейшего В.В. Горбунова послышались грозные нотки. Он не уставал твердить: "Каждый раненый - для нас царь и бог, и вся вселенная. Ему - наши заботы, внимание и силы. Вылечить солдата, офицера, здоровыми отправить в строй - вот наша единственная и главная задача...". Позже, когда кончится война, будут преданы гласности общесоюзные показатели работы госпиталей: 72,3 процента раненых и 90,6 процента больных возвращены в строй. На немецкой стороне изумляются: неужели советские медики столь успешно восстанавливали боевую силу? За счет чего? Какие факторы тут действовали? У них, немцев, этот показатель оказался гораздо хуже. Противник явно недооценил всю систему советского здравоохранения.

    Из воспоминаний врача Нины Никифоровны Кутуковой, начальника офицерского отделения госпиталя, хирурга:

    - Я работала здесь с первых дней и до расформирования. Вначале нам привозили общехирургических, нейрохирургических пациентов и с ранениями в грудную клетку. Никогда не забуду первую партию присланных к нам на излечение. Это обожженные, обмороженные, иные - без рук, без ног. Страшные раны, немыслимые страдания... Мы, хирурги, сутками работали в операционной. Выйдешь и упадешь - тут же охватит мертвый сон. На свой быт совершенно не обращали внимания. Через год-полтора я так обносилась, что влезла в самодельные туфли, сшитые из школьного портфеля. Зимой в них, что босиком. Увидел как-то парторг ЦК на Новотагильском металлургическом заводе Трунов (металлурги были нашими шефами) и спрашивает: "Почему не в валенках?". А я молчу - по тем временам валенки были величайшей роскошью, их можно было выменять только на месячный хлебный паек. А дня через два металлурги прислали нам большую партию валенок, всем хватило - и докторам, и медсестрам, и санитаркам. Помню, работала с нами чудесный доктор из под Ростова В.Л. Гутман. Так она ходила в калошах, подвязанных проволокой. "Закройте глаза, Вера Львовна", - кричу с порога, как сумасшедшая. Когда я сняла с нее эти калоши и надела валенки, она зарыдала. Какие, говорит, вы, уральцы, чудесные люди, с виду суровые, замкнутые, а с душой доброй, милосердной.

    Много лет спустя после войны я получила от В.Л. Гутман письмо, в котором так много воспоминаний о нашей совместной работе в госпитале. Да, сейчас уж и непонятно, что нам давало силы, откуда они брались. Было стыдно прикарманить кусочек хлеба, мечтать о красивом платье, поспать лишний час. Это был единый порыв самоотречения и самоотверженности. Но тогда-то мы, конечно, об этом не думали, как со стороны выглядим, работали - и только. Вместе со мной в крохотной девятиметровой комнатушке прямо при госпитале жил двухлетний сын. Куда мне было его девать? Нянчились с Сашенькой выздоравливающие бойцы. Вижу однажды из операционной - катаются с ним на лодке. У меня сердце в пятки ушло - вдруг опрокинутся, один без руки, второй без ноги, третий слепой. Ну и няньки! Потом они оправдывались: мы бы, говорят, сами скорее утонули...

    Некоторые ухаживать пытались, ведь я тогда молодая была, красивая - косы толстые, глаза большущие... То один, то другой записку пишет. Ну что мне было делать? Пошла к начальнику госпиталя В.В. Горбунову. А он мне: "Прекратите плакать, товарищ капитан медицинской службы. От вас все зависит, чуть что - строгость и холодность". Уж до того я пыталась быть суровой, что меня молодые бойцы прозвали "гарнизонная гауптвахта". Однажды послали ко мне "на исправление" одного храброго лейтенанта. Герой, воевал отлично, а в госпитале, видно от избытка молодых сил, - начал характер показывать. А я тогда была уже начальником офицерского отделения. Является ко мне этот лейтенант и этак небрежно представляется. А я ему: "Хоть вы и в пижаме госпитальной, но человек военный. С завтрашнего дня вы старший по отделению. О неполадках сообщать мне, с мелочами справляйтесь сами". Впоследствии стал этот 19-летний лейтенант моим самым надежным помощником.

    Из врачей хорошо помню хирургов Антонину Николаевну Ширскую, Нину Акимовну Саматову, а также А.А. Зяблицеву, В.А. Ромашову, З.Г. Лопатышкину и многих других. Работали все они до изнеможения, не глядя на часы. Но все-таки думаю, что без хороших медсестер наш труд не имел бы такого результата.

    Из воспоминаний медицинской сестры второго корпуса госпиталя, ныне лаборантки санатория "Руш" Кинш Ильиничны Вильбак:

    - За все время работы в госпитале не помню случая, чтоб кто-то из медсестер не выполнил назначения врача. Это не так-то было просто. Много на каждую из нас приходилось тяжелораненых. Их следовало кормить с ложечки. А с кем бывали припадки, возле них, бывало, постоянно крутишься - вдруг начнется: сидишь - держи ему ложечку во рту, чтобы язык не прикусил.

    Окончится смена - не отдыхать идешь, а иголки хвойные собирать. Из них получали настой, богатый витамином С. Из плодов шиповника готовили витаминизированный напиток, раненые его очень любили. Собирали щавель, крапиву, бруснику, чернику - тогда в окрестных лесах много было этих ягод. Сами выращивали цветок алоэ. Его сочные стебли пропускали через мясорубку, добавляли сахар и давали самым слабым раненым. Сейчас есть масса дезинфицирующих средств, а тогда их остро не хватало. Для промывания ран делали отвары из листьев и коры эвкалипта. Со мной работали совсем молоденькие, как и я, медсестры. Это Люба Дубинина, Галя Чепик, Феша Непомилова, Ася Неустроева. Все тощие, в чем душа держится, на ногах - с шести часов утра до двенадцати ночи. А если тревога - раненых привезли - то и ночью вскакивали, выносили их из вагонов, мыли, размещали по корпусам, а утром все равно в шесть часов вставали. Помню, как готовили не операцию одного умирающего разведчика, а крови нужной группы не оказалось. Так медсестра Лиза Кормина бегом - туда и обратно - сбегала в город и принесла кровь. Мы ее еле горячим чаем отпоили - губы синие, сердце почти не бьется. Самоотверженно работали Антонина Абрамова (ныне старшая сестра поликлиники второй городской больницы), Любовь Жиделева, Екатерина Попова, Елена Кукина, Клавдия Литвяк. Люба Жиделева очень жалостливая была и вид крови плохо переносила, хотя и занята часто была в хирургическом отделении.

    Помню, делала операцию хирург Ширская. А пуля застряла очень глубоко. "Девочки, у кого из вас тонкие длинные пальцы? Кажется, у Любы Жиделевой, зовите ее", - кричит Антонина Николаевна. Мы уж видим, что у нашей Любы поджилки трясутся, а руки моет тщательно, маску надевает. Вытащила она пулю из самых недр человеческого организма, вышла не шатаясь, а уж в коридоре рухнула.

    Очень тяжело было выхаживать туберкулезных раненых. Их чаще всего везли с Белорусского, Ленинградского, Волховского фронтов. Сидели там солдаты в болотах, мерзли в окопах и в землянках. Но туберкулез чаще всего развивался у молодых - солдат 18-19-ти лет. Они становились очень раздражительными, капризными. Чуть что - и в тебя микстура летит, да и мат приходилось выслушивать. Помню, Вася Степанов все буянил, а как-то весенним вечером говорит мне: "Прости меня, сестричка, за все. Жить хочу, вот и кидаюсь на стенку. Да видно, не судьба мне... Сегодня умру". Я в тот вечер долго возле него сидела, он мне про мать рассказывал, про свой колхоз. Руку погладил и попрощался. А утром приехала в корпус наша похоронная команда - старичок на лошадке - и увезли Васю, обернутого в белую простынь. Ох, и ревели же мы, и жалели же мы этого Степанова, который нам столько крови попортил! И почему-то умирали они все на рассвете и в тот час никого не звали, отходили тихо, молча. А вот Василий Логинов выжил и Шахов - тоже. Уехали на фронт после госпиталя Николай Клименко, Николай Лихачев, Григорий Омакидзе, Александр Савченко, Михаил Симонов, Павлик Минаев. Ставить на ноги у нас умели. Врачи были очень сильные, высокой квалификации. Хирург Ширская первой стала делать сложные операции по трансплантации. Н.Н. Кутукова считалась отличным хирургом. А Нина Акимовна Саматова даже на областных врачебных конференциях выступала с докладами "Нейрогенные контрактуры, их лечение и исход", "Туберкулез и ранения".

* * *

    Но была еще одна категория работников, без которых госпиталь просто не мог обходиться ни дня, ни часа, и вклад которых в излечение и выздоровление раненых очень высок. Это санитарки, которых бойцы нежно называли нянечками. Смотрю на фотографию 1943 года. На ней три девчоночки с простыми лицами. Одна, самая худенькая с продолговатым детским лицом оперлась щекой на руку, словно пригорюнилась по-старушечьи. Это Наташа Подкина (ныне Наталья Ивановна Фролова-Подкина работает санитаркой в санатории "Руш"). Ее перевели в госпиталь из третьей городской больницы 4 июля 1941 года. И до расформирования его девушка работала здесь. Была и сестрой-хозяйкой, и санитаркой в операционной, в перевязочной, во втором и третьем корпусах.

    Из воспоминаний Натальи Ивановны Фроловой:

    - Теперь никто и не поверит, что можно было выносить такую нагрузку. Мыли и терли везде, чистоту и блеск наводили - и за работу-то не считали. А вот воды надо было натаскать с пруда, одолеть крутой берег. Ведер 50 за смену уж обязательно приносили. И печки сами топили - 12-15 печек на каждую санитарку приходилось. И то бы ничего, да дрова-то ведь сами заготовляли. Бывало, с Анной Смирновой или Полиной Сахаровой пилим здоровенную сосну, она упадет, и мы - тоже Голодные были постоянно. Раненых-то кормили хорошо - пять раз в день, и молоко, и мясо им девали, и сахар. А мы ничего такого не видели. 500 граммов хлеба в день и 32 рубля зарплаты в месяц - вот и вся наша материальная база. Врачи больше нас получали, а в старых галошах ходили. Бывало, сидишь неделю на одной лапше, а хлебный паек на брезентовые туфли променяешь. Начистишь их зубным порошком или мелом и думаешь - ох, какая я нарядная. За всю войну я только одно платье купила, и то на толкучке, по случаю.

    А все же не это нас больше всего мучило. И недосыпали, и недоедали, и надрывались на тяжелых работах. Но ведь ждали победы, знали, ради чего живем и трудимся. Но как мучились, когда принимали и "обрабатывали" первичных раненых. Иные следовали много суток, без перевязок, попадали под бомбежку. И в каком же виде мы их получали! Сначала мы, девчонки, стеснялись голых парней да мужчин мыть да одевать. А Горбунов как-то на нас прикрикнул: "Они для вас не мужчины, а раненые". А между прочим, когда они поправлялись, то танцевать нам с ними не разрешал, и прогуливаться по аллеям - тоже. Это считалось смертным грехом - завлекать раненого. Танцевали они друг с другом. Госпитальное начальство купило для них и баян, и балалайки, и гитары. Так что не скучали ребята. И потом - уж так было дело поставлено - их вовлекали в занятия физкультурой и спортом. Но об этом лучше меня расскажет Софья Макаровна Попова.

    Из воспоминаний Софьи Макаровны Поповой, бывшего инструктора лечебной физкультуры госпиталя:

    - Однажды на линейке у начальника госпиталя врач Галина Кирилловна Крупадер как-то обидчиво говорит мне: "Что это, Софья Макаровна, ваши подопечные так по лестнице носятся, чуть меня с ног сейчас не сбили?". А речь-то шла о раненом, который был на протезе. Меня и Валериан Васильевич поддержал. Радоваться, говорит, надо, что у нас безногие по лесенкам бегают.

    И не только по лесенкам. Мы с ними занимались и лыжным спортом, и футболом, соревнования устраивали, участвовали в городских и областных состязаниях. И доныне в историко-революционном музее хранятся грамоты, полученные командами госпитальных пациентов за первое место в соревнованиях по лыжному спорта. Помню, что на дистанции пять километров отличный результат показали Муравьев, Карпов, Брезгин, Чапанов, Дадаев, Исаков. Впоследствии госпиталь не однажды пополнял боевые лыжные батальоны.

* * *

    За эти годы бывшие раненые не однажды побывали в Тагиле, в санатории "Руш". В сентябре 1982 года сюда приехал бывший сержант истребительного батальона Александр Сергеевич Успенский, который осенью 1941 года защищал Ленинград. В ночь на 25 декабря он был ранен, отправлен в осажденный Ленинград, а потом, по дороге жизни - в Нижний Тагил, в госпиталь на Старателе. Это из его легкого была извлечена пуля тонкими пальцами Любы Жиделевой. Теплую встречу устроили фронтовику работники санатория "Руш". Пришли Н.И. Фролова, Н.И. Вильбак, Е.И. Кормииа, помнившие Успенского молоденьким сержантом. Приезжал из Челябинска Александр Исакович Кулаков, лечившийся в госпитале. Проделал нелегкий путь из Краснодарского края Иван Иванович Терехин, которому некогда спасли жизнь именно здесь. Вылечили, выходили. Вспоминал хирургов Ширскую, Гончарова, невропатолога Смородинского.

    ...Между станциями Монзино и Старатель, в селе Николо-Павловском, высится памятник погибшим в госпитале. Было на нем еще недавно 612 фамилий, а ныне - 653. Усиленный поиск новых материалов ведет специальная группа энтузиастов - сотрудников санатория "Руш". Руководит ею заведующая библиотекой Вера Ивановна Малахова, очень много сделавшая для организации музея "Госпиталь № 1714". Ей активно помогают врачи Ольга Николаевна Авраменко, Татьяна Григорьевна Ляшенко, оператор котельной Ирина Яковлевна Шрейдер. Кое-что они разыскали в Подольском военном архиве, наладили связь с архивом военно-медицинских документов Министерства обороны СССР, находящемся в Ленинграде, Разыскали многих бывших сотрудников, раненых, завели с ними переписку.

    - Нашу поисковую работу облегчает то обстоятельство, что все стараются идти нам навстречу, - говорит В.И. Малахова. - Директор санатория Виктор Григорьевич Телегин выделил площадь для музея. Не пожалели денег на красивую мемориальную доску, на макет госпиталя, выполненный художниками-профессионалами, на оформление различных стендов, альбомов.

    Жива память о госпитале № 1714! О человеческой доблести и страданиях, о массовом героизме и великой нравственной силе рядовых, скромных советских людей из того поколения, что оказалось сильнее фашистской силы.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 15.05.1986.

Сведения об эвакогоспиталях, работавших в Нижнем Тагиле в годы ВОВ

Главная страница