Надо, значит, надо
Владислав Павлович Челышев родился в 1924 году, коренной тагильчанин, из рабочей семьи, известной в Нижнем Тагиле с 18-го века. В 2014 году ветеран отпраздновал 90-летний юбилей, но по-прежнему бодр и готов беседовать на волнующую его тему – Великая Отечественная война и Уралвагонзавод в его судьбе. Это интервью он дал в 9 мая этого года, в День 70-летия Победы.
– Как вы оказались на Уралвагонзаводе, запомнился ли первый рабочий день?
– Перед самой войной я поступил в машиностроительном техникуме на Вагонке. Летом 1941 года нас после первого курса отправили на заводскую практику. Все было просто. В деканате каждому студенту дали направление, а меня, высокого парня, направили в станочный парк на продольно-строгальный станок, где изготавливали большие детали. Стал трудиться в инструментальном цехе № 430 учеником токаря, строгальщиком, а затем уже и самостоятельно. Приставили меня к опытному специалисту Котельникову, он меня и выучил работать на разных станках.
– Что изменилось в вашей жизни с началом войны?
– Меня зачислили на заводе в постоянный штат, уведомив об этом техникум. Так надолго пришлось забыть о продолжении образования. Осенью 41-го стали привозить оборудование эвакуированных с Украины заводов, и нас мобилизовали разгружать эшелоны. Через год-полтора нас, молодежь, направили на ответственную работу в 130-й сборочно-сдаточный цех. Так я попал на танковый конвейер.
– Чем занимались на конвейере?
– В 1943-м конвейер работал ритмично, выдавая в сутки по 20 и более машин. Я попал в бригаду слесарей-сдатчиков на заключительные операции по установке аккумуляторов, бензобаков и регулировке подачи воздуха в двигатель. Конвейер двигался с заданной скоростью. Только наденут гусеницы на машину – она выходит своим ходом из цеха. И если мы что-то не успевали, доделывали или устраняли неисправность уже вне конвейера. Приходилось задерживаться, с этим никто тогда не считался. Тех, кто хорошо и ударно работал, поощряли дополнительным питанием и пачкой махорки. Физическая нагрузка была большая, а питание – скудное. Иногда от нагрузки и переработки ноги дрожали и руки тряслись. Спецодеждой не баловали, зачастую носили своё. Обувь изоляционной лентой заматывали, чтобы не отпала подошва. Под ногами бензин, сырость и грязь. Спецовку и обувь быстро разъедало.
– Что вы знаете об Уральском добровольческом танковом корпусе?
– Рабочие основных специальностей были забронированы за оборонным заводом и освобождались от призыва. Весной 43-го у танкостроителей появилась реальная возможность попасть на фронт. В партком, комитеты комсомола и военкоматы поступали тысячи заявлений о зачислении в танковый корпус. Я и мой напарник Федя Ширинкин тоже написали заявления, и, представьте, нас взяли. Сказали, в такой-то день явиться в военкомат. Ну, я дома распрощался с родителями, а жили мы в своем доме на Малой Кушве. Перед этим всем добровольцам выдали талоны. Мы с Федей получили по костюму и паре ботинок. Это хлопчатобумажный костюм я запомнил очень хорошо, он стал первым в моей жизни.
Наступил день отправки. Мы вместо привычной смены пришли в военкомат и ждали посадки в эшелон. Вдруг объявились начальник цеха Василий Петрович Горбунов и наш бригадир Гудимов и категорически заявили военкому: «Они нам здесь нужны как лучшие специалисты». Вместо Красной Армии пришлось мне с Федором прямо из военкомата заступать в ночную смену. Вот уж какое изумление было написано на лицах родителей на следующее утро…
– Сожалеете, что не удалось повоевать?
– Вроде, и было сожаление, что не попал. Но и здесь было нужно кому-то трудиться. Мы – народ дисциплинированный. Сказали – надо, значит, надо. Могли ведь нас и дезертирами посчитать.
– А бывало ли, что рабочих обвиняли в дезертирстве?
– Нет, у нас в сдаточном цехе такого не припомню.
– Сколько длился ваш рабочий день?
– Трудились по 12-14 часов, часто ночевали в красном уголке, где поставили раскладушки, а кто-то устраивался в калориферных, там тепло было. Порой отработаешь 12 часов, и тут оказывается, что не вышел сменщик. Приходится и следующую половину суток оставаться на конвейере… Приказ мастера или начальника цеха не обсуждался в то время…
– А почему домой не уходили после смены?
Владислав Павлович Челышев
– Утром опять надо на работу, а с транспортом очень плохо было. Трамвай шел переполненным, залезали даже на крышу. Один раз висел на поручнях так, что руки онемели, и я упал прямо в снег.
– 26 мая 1945 года с заводского конвейера сошел 35-тысячный танк. Вы помните, как делали этот Т-34?
– Я принимал участие в его сборке. Мы знали, что по конвейеру идет юбилейный танк, но какой именно – было неизвестно. Когда его «обули» в гусеницы, то временно оставили в тамбуре цеха. Затем был митинг по этому поводу. Истины ради надо сказать, что руководство завода вело отсчет танков всех моделей, произведенных с начала 1930-х годов в Харькове. А на площадке Уралвагонзавода к этому времени произвели 25 тысяч танков Т-34.
Через год, в 1946 году, он взошел и застыл на постаменте перед центральной проходной УВЗ. Тот самый танк в день 50-летия Победы прошел своим ходом в колоннах тагильчан. Вот какую раньше технику делали!
– Как сложилась ваша жизнь после войны?
– В 1945 году выпуск бронетехники снизили, вернулись к производству вагонов. Меня перевели в осепоковочный цех № 380, вспомнив, что я работал токарем на больших станках. Я там работал до 1947 года. Потом по линии комсомола был направлен на укрепление органов милиции. Начинал секретарем, а меня потом перевели в Нижнетагильский горотдел УМГБ по Свердловской области помощником коменданта Дзержинского района. Закончил заочно юридический институт, был аттестован на офицерскую должность. Так и прослужил в органах правопорядка 33 года, уйдя в отставку по предельному возрасту в звании майора. Начинал с рабочего, не попал на войну, а потом вот как судьба повернулась.
Арина КИСЛОВА.
Литература: Газета "Тагильский вариант" №20(203) от 28.05.2015.