Штрафники

    28 июля 1942 года был издан приказ № 227 наркома обороны СССР И. В. Сталина, известный под названием "Ни шагу назад!", который положил начало формированию штрафных батальонов и рот.

Из истории вопроса. Черная полоса на левом рукаве

    19 декабря 1918 года на заседании Реввоенсовета Советской Республики рассматривали вопрос об усилении борьбы с дезертирством. В постановлении отмечалось: "…Одной из форм наказания для дезертиров является направление их в особые опороченные части". Предлагалось разработать положение об этих частях. Так впервые родилась идея о создании в армии спецчастей.

    Она нашла свое воплощение в штрафных формированиях. В январе 1919 года Л. Д. Троцкий наводил порядок на Южном фронте, где белые перешли в наступление, и целый полк красных разбежался. Он направил Реввоенсовету 9-й армии распоряжение № 262. В нем есть такие слова: "Мною приказано дезертиров извлечь и после наказания наиболее виновных составить из остальных штрафные роты или штрафной батальон, смотря по числу".

    В главном штабе красных началась работа над документами, которые бы организационно оформили идеи Троцкого. Был издан приказ Реввоенсовета № 997, в котором, в частности, говорилось: "Ввести для состоящих в штрафных частях дезертиров особый знак в виде нашитой на левом рукаве черной полосы – 2 см шириной и 3 вершка длины".

    Штрафные формирования, как видно, были введены в Красной Армии в годы Гражданской войны. После ее окончания надобность в них отпала, и они были расформированы. На время о них забыли.

Штрафники

    Вспомнили летом 1942 года. После успешного контрнаступления Красной Армии под Москвой и дальнейшего ее наступления противник был отброшен на запад на 150-450 км. Немцы вынуждены были перейти к стратегической обороне. Не оказались завершенными и некоторые операции Красной Армии. Немцы перехватили инициативу в свои руки, летом и осенью 1942 года наши войска стали терпеть новые поражения, потеряв более 2 миллионов человек убитыми, десятки тысяч орудий, минометов, множество танков, самолетов. Ценой больших потерь Красной Армии удалось остановить противника. Учитывая сложившуюся обстановку, Сталин подписал приказ № 227, в котором, в частности, говорилось: "Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину… Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв". Приказ был подробен, детализирован и очень жесток. Вот некоторые выписки из него: "Паникеры и трусы должны истребляться на месте…Командиры… комиссары и политработники, отступающие с позиций без приказа, являются предателями Родины…"

    В приказе было и такое дополнение: "Когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы приняли суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта… Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен".

    Автор приказа задавался вопросом: не следует ли нам поучиться у наших врагов? И отвечал на него так: "Я думаю, что следует". Далее в приказе приводилась штрафная "разнарядка". В составе фронтов рекомендовалось сформировать от одного до трех штрафных батальонов (по 800 человек). В составе армий рекомендовалось сформировать от пяти до десяти штрафных рот (150-200 человек), в них направляли провинившихся бойцов и младших командиров. Позже роты пополнялись выпущенными из тюрем и лагерей заключенными.

    После выхода приказа № 227 был разработан ряд документов, инструкций различных ведомств и учреждений (прокуратура, юстиция, военные трибуналы, генеральный штаб и другие). Все они подробно регламентировали структуру штрафчастей. Штрафникам выдавалось оружие, красноармейские книжки особого образца, они могли назначаться на должности младших командиров (с присвоением званий ефрейтора, младшего сержанта, сержанта); выдавались небольшие денежные суммы по денежному аттестату.

    Положение "О штрафных батальонах действующей армии" было подписано заместителем наркома обороны генералом армии Г. К. Жуковым. В документе говорилось, что штрафные батальоны имеют целью дать возможность лицам среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава всех рядов войск, провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, кровно искупить свои преступления перед родиной отважной борьбой с врагом на более трудном участке боевых действий. Штрафные батальоны находятся в ведении Военных советов фронтов. В пределах каждого фронта создается от одного до трех штрафных батальонов, смотря по обстановке... Лица среднего и старшего командного состава направляются в штрафные батальоны приказом... на срок от одного до трех месяцев... На те же сроки могут направляться по приговору военных трибуналов... или же приказом по дивизии или бригаде (корпусу, армии или войскам фронта) подлежат разжалованию в рядовые... Штрафники, получившие ранение в бою, считаются отбывшими наказание, восстанавливаются в звании и во всех правах..."

    По этому положению в штрафных частях был переменный и постоянный состав. Александр Васильевич Пыльцын приводит такой состав своего 8-го отдельного штрафного батальона: командир батальона, два его общих заместителя, начальник штаба, помощник командира по снабжению, четыре помощника начальника штаба. Все эти офицеры назначались командованием фронта и считались постоянным составом. А три роты батальона – состав переменный, он пополнялся после каждого боя. В него попадали около тридцати категорий военнослужащих и гражданских лиц, которых за определенные проступки и преступления направляли в штрафные части. В батальоне обычно было три роты переменного состава (по 200 и более человек).

    Штрафными ротами, куда направляли рядовых бойцов и младших командиров, командовали командир роты, командиры взводов и другой постоянный состав, который назначался приказом по армии из числа отличившихся в боях офицеров и солдат. Каждый месяц службы в постоянном составе штрафной роты засчитывался при назначении пенсии за шесть месяцев. Рядовые бойцы и младшие командиры (переменный состав) направлялись по приказу в штрафроту на срок от одного до трех месяцев. Отличившимся в боях эти сроки считали. А все грехи искупались только пролитой штрафниками кровью.

Командир ОАШР № 11

    Владимир Иосифович Ханцевич на фронт попал после окончания Благовещенского военно-пехотного училища, командовал минометным взводом. Ему не было и двадцати лет, когда в их дивизии в ноябре 1944 года решили сформировать штрафроту. Начали подбирать командный состав. В конце ноября Ханцевича вызвали на собеседование. Его проводил командир дивизии. Всем приглашенным было предложено стать первыми командирами создаваемой в дивизии штрафной роты № 11. Кто-то из офицеров отказался, Ханцевич согласился, и был назначен командиром взвода автоматчиков.

    - По штатному расписанию постоянный командный состав роты – примерно 10 человек. Это командир роты, его заместитель по юридической части (у нас это был бывший прокурор Дудник), четыре командира взводов, фельдшер, старшина и два повара, - вспоминает Ханцевич. - Переменный состав формировался из осужденных военным трибуналом солдат, а также из тех, кого освободили из лагерей и в составе специальных бригад привезли на фронт. В первом бою рота должна была провести разведку боем и обеспечить взятие небольшого прусского городка Гольдап. По результату этой операции мне было присвоено звание гвардии лейтенант. Я был назначен командиром 11-й штрафной роты. Были и другие бои с участием 11-й роты, последний – в окрестностях Кенигсберга.

    Было это так. В тот день (27 января) перед ротой стояла задача занять станцию в пригороде города-крепости. Атаку начали без артподготовки, захватив немцев врасплох, загнав их в здание вокзала. При его штурме Ханцевич был ранен: сквозное пулевое ранение с повреждением шеи, верхней губы, языка, зубов. После выписки из госпиталя был направлен в полк резерва офицерского состава, где узнал, что 11-я штрафная рота расформирована в связи с отсутствием необходимого контингента.

    Война лейтенанта Ханцевича продолжилась в Маньчжурии, в составе 1-го Дальневосточного фронта. В бою за город Мудиньцзян он был ранен в плечо разрывной пулей. В госпитале провел три месяца, получил очередную боевую награду – третий орден Красной Звезды. После выздоровления вернулся на гражданку. Хабаровскому заводу им. Горького Ханцевич отдал 40 лет трудовой жизни.

Ротный из штрафного батальона № 8

    В июне 1941 года, за два дня до начала Великой Отечественной войны, Александр Пыльцын окончил 10 классов, получил аттестат зрелости и после выпускного вечера пошел в военкомат, попросился добровольцем в Красную Армию. Было ему 17 с половиной лет. Зачислили его в разведчики, он прошел необходимую подготовку, а спустя несколько месяцев был направлен во 2-е Владивостокское военно-пехотное училище, которое вскоре перевели в Комсомольск-на-Амуре.

    - В училище я пробыл полгода, до середины 1942 года, рассказывает Александр Васильевич. - Окончил полугодичный курс обучения "по первому разряду" (то есть "отлично") и получил, как другие 17 "перворазрядников", звание лейтенанта. К сожалению, все мы на фронт сразу не попали – нас назначили командирами стрелковых взводов в 29-ю отдельную стрелковую бригаду. Мой батальон располагался неподалеку от озера Ханка – рядом были японцы.

    А на фронте я оказался так. Нас, большую группу офицеров направили вначале в отдельный полк резерва офицерского состава Белорусского фронта. Несли мы службу по охране важных объектов от диверсий противника. Вскоре, в начале декабря 1943 года, меня вызвали в штаб полка на беседу. Майор, затянутый ремнями, посмотрев мое тощее дело, задал несколько вопросов о семье, об училище, справился о здоровье и вдруг сказал: "Мне все ясно. Пойдешь лейтенантом к нам в штрафбат". "За что?", - спросил я от неожиданности. В ответ услышал: "Неправильно задаешь вопрос, лейтенант. Не за что, а зачем. Будешь командовать штрафниками, помогать им искупить вину перед Родиной... На сборы тебе полчаса".

    Майор Лозовой, отбиравший офицеров для штрафбата, был помощником начштаба 8-го отдельного (офицерского) штрафного батальона. Сформирован он был в 1942 году под номером один и прошел путь от Волги до Берлина. Пыльцын пополнил постоянный состав батальона в Белоруссии (как, впрочем, и Ханцевич) в качестве командира взвода. А до Берлина дошел, командуя одной из рот штрафбата № 8 (его номера менялись).

    Вот что рассказывает Пыльцын о своей первой боевой операции в составе штрафного батальона.

    - Было это на 1-м Белорусском фронте. В декабре после тяжелых боев под Жлобином штрафбат-8 тоже понес большие потери, в том числе и в постоянном офицерском составе. В числе 18 офицеров, которых отобрал для пополнения упомянутый мною майор Лозовой, был и я. Спустя час мы уже мчались в открытом автомобиле с затемненными фарами в сторону передовой. Где-то там держал оборону обессиливший восьмой, теперь уже наш родной батальон...

    Позже по приказу командарма Горбатова мы брали белорусский город Рогачев. Задача была поставлена так: прорваться через линию фронта и действовать в тылу врага с тем, чтобы нарушить коммуникации, управление войсками противника, чтобы наши войска могли пойти в наступление и овладеть Рогачевым. Мы пять суток воевали в тылу врага, хорошо воевали. Когда генерал Горбатов выступал с напутствием перед батальоном, он сказал: "Если будете хорошо воевать, независимо от того, будете вы ранены или нет, мы вас всех освободим". Действительно, когда мы вышли из боя, выполнив боевую задачу, командарм по приказам, утвержденным командующим фронтом Рокоссовским, 500 человек переменного состава восстановил во всех правах офицеров, без ранений и без того, чтобы они воевали три месяца. Им вернули воинские звания, награды, освободили от пребывания в штрафных батальонах, направив в обычные части.

    После Белоруссии Александр Васильевич Пыльцын освобождал Варшаву, ряд других городов, дошел до самого Одера. Это была Берлинская наступательная операция и форсирование уже не первой на боевом пути командира роты 8-го штрафного батальона крупной водной преграды.

    За время боевых действий он был трижды ранен. Последнее очень тяжелое ранение в голову получил при захвате плацдарма на Одере. Дальнейший путь Александра Васильевича Пыльцына – армейская служба в Германии, учеба в Ленинградской военно-транспортной академии, воздушно-десантные войска. В марте 1964 года был переведен на родной ему Дальний Восток заместителем начальника Уссурийского высшего военного автомобильного командно-инженерного училища. Армейской службе Пыльцына – 40 лет. В 1981 году был уволен в запас в звании генерал-майора.

Отчет капитана генерал-майору

    Вернемся к переписке двух боевых ветеранов. В ней больше преуспел Ханцевич, отвечая на многочисленные вопросы петербургского коллеги. Интерес последнего был целенаправленным: он автор десяти книг, сейчас собирает материал еще для одной.

    "Постараюсь ответить на ваши вопросы по сохранившимся в памяти событиям тех лет, так как документов у меня не сохранилось, - пишет Владимир Иосифович. - На фронте я вел дневник, куда записывал отдельные события. При назначении в штрафную роту я продолжал его вести, завел еще одну тетрадь для песен, которые пели солдаты-штрафники. К примеру, считалось, что если во время боя танк сгорел, а экипаж не пострадал, то танкистов подозревали в том, что они умышленно вывели танк из строя. Против экипажа возбуждалось дело, и многие попадали в штрафные части. Запомнились слова одной из песен, которую пели танкисты-штрафники: "Утром вызывают в особый наш отдел: почему ты с танком вместе не сгорел? Очень извиняюсь, я им говорю, в следующей атаке обязательно сгорю"...

    Подобные песни в то время пользовались спросом среди офицеров, с которыми я раньше служил и с которыми поддерживал связь. Моя "песенная" тетрадь ходила по рукам, и это не могло остаться незамеченным. Знали в дивизионном "СМЕРШе" и о моем дневнике. Пришел ко мне капитан "смершевец", отобрал дневник, тетрадь с песнями и попенял: на фронте не положено вести дневники. О том, что ознакомился с таким правилом, взял с меня подписку.

    Конечно, дневник сегодня позволил бы мне в хронологическом порядке отразить события военной жизни. В 60-е годы, когда я работал начальником планово-экономического отдела на заводе им. Горького, меня пригласил уполномоченный КГБ по заводу. Разговор с ним был такой: "В войну вы служили командиром третьей роты. Недавно вышло положение, по которому вы обязаны сдать все имеющиеся у вас документы, касающиеся службы в штрафроте. Вы также не имеете право нигде ни писать, ни рассказывать о структуре и боевых действиях штрафной роты. Документ этот введен на 25 лет". Взяли с меня расписку, в военкомате переписали мой военный билет, убрали все записи, связанные со службой в штрафной роте.

    Рассказ Ханцевича, составленный "по памяти", выглядит так. "В постоянный состав 11-й штрафроты вошли военнослужащие трех полков 1-й гвардейской мотострелковой дивизии. Первым ее командиром стал младший лейтенант Прудников, имевший боевой опыт - до этого был командиром стрелкового взвода. Через три дня на место дислокации прибыла маршевая рота солдат-штрафников, которая состояла наполовину из солдат, осужденных военным трибуналом, а вторая половина – освобожденные из лагерей лица.

    "Мы стали изучать личные дела пополнения, отобрали бывших сержантов, занимавших должности командиров отделений и помощников командиров взводов, побеседовали с каждым, и с их согласия назначили на должности помощников командиров взводов и отделений. Моим помощником стал бывший старший сержант Алангалиев.

    Расскажу о первом бое 11-й штрафной роты. Через несколько дней после формирования перед нами была поставлена задача: провести разведку боем в районе прусского города Гольдап. На исходе дня роту подняли по тревоге, бойцам выдали сухой паек на два дня, и мы покинули лагерь. Когда прибыли в расположение дивизии, командиры поддерживающих подразделений вместе с командиром полковой разведки отправились на передовую для выбора участка операции и разработки плана боя.

    На рассвете рота выдвинулась в первую линию обороны, повзводно став между ротами батальона, который должен был своим огнем поддерживать нас. Немцы на завтрак ходят в столовую, оставляя небольшое охранение в траншее. Было принято решение начать атаку без артподготовки, используя момент внезапности. Наш взвод расположился на левом фланге, здесь расстояние до немецких траншей было меньше, чем у других взводов. Вскоре в небе вспыхнула красная ракета – сигнал к атаке. Солдаты взвода быстро поднялись и, стреляя на ходу, моментально ворвались в немецкую траншею. Завязался скоротечный бой, немцы, бросив окопы, отошли вглубь. В это время открыла огонь немецкая артиллерия и накрыла тех, кто оказался на нейтральной полосе. Соседние взводы залегли, неся большие потери. Солдаты не выполнили команду "в атаку", лишь отдельные бойцы перебежками устремились вперед. По рации сообщили, что ранен командир роты и убит командир второго взвода. Командование ротой перешло ко мне. Алангалиев доложил: два немца взяты в плен, потери взвода - трое убитых, восемь раненых, среди них командир отделения. Приказал ему возглавить группу по эвакуации раненых и пленных в тыл. В это время в небе появилась зеленая ракета – сигнал роте отойти на исходные позиции.

    Поставленная задача была выполнена, взят "язык", засечены огневые точки противника. Но... потери роты составили 80 процентов.

    При отходе осколком был ранен Алангалиев, который много сделал для исхода боя. За участие в разведке боем с него была снята судимость, он был награжден орденом Славы 3-й степени".

    Почему же рота в первом бою понесла такие большие потери? Принявший на себя командование Ханцевич попытался их проанализировать и обобщить. Вот что получилось.

    Половина состава роты – бывшие заключенные, десять процентов гражданских лиц, осужденных трибуналом, не служили в армии, не имели боевого опыта, не хватило времени для их обучения...

    Сказалось также влияние лагерной жизни, где главенствовали "паханы". Бывшие заключенные видели в каждом офицере надзирателя, от которого жди неприятности, а не отца-командира, который всегда придет на помощь. Наконец, у бывших зеков не было цели стремиться к победе в бою, срабатывал инстинкт самосохранения.

    Такие грустные итоги вывел из первого боя молодой офицер.

    "Совершенно другую картину представляло следующее пополнение,- пишет в своем письме Ханцевич. - В декабре 1944 года к нам прибыла на пополнение маршевая штрафная рота, сформированная на Дальнем Востоке из бывших военнослужащих, работников железнодорожного транспорта, оборонных предприятий, осужденных военным трибуналом – более 250 человек. Военнослужащие имели хорошую боевую и строевую подготовку, но не имели опыта военных действий. Многие гражданские даже не служили в армии. Большинство было одето по-зимнему – в белые полушубки, валенки, ватные брюки. А в Восточной Пруссии в это время стояла плюсовая температура, временами шел снег с дождем. Пока они добирались до места расположения нашей роты, валенки так промокли, что высушить их было совершенно невозможно.

    Что делать? Организовали с новичками обучение, разбили пополнение на группы, выделили наставников из числа сержантов и офицеров роты. Изучали материальную часть оружия, имевшегося в роте (автоматы, винтовки, противотанковые гранаты). Отрабатывали тактические схемы.

    А вот с обмундированием было сложнее. Оно на складах имелось, но выдать его могли только по разрешению штаба дивизии. Не один раз я бывал у разных начальников, и все же удалось добыть первые сто комплектов нового обмундирования. Через некоторое время старшина получил со склада сто ручных пулеметов.

    Вот один из редких случаев на войне. В дивизию должна была приехать какая-то делегация из Москвы. По этому поводу начальство решило организовать парад дивизии. Для этого с передовой каждый полк выделил по сто человек. Я в это время клянчил в штабе обмундирование и, сообразив, предложил сто обученных и отобранных солдат-штрафников. С трудом, но со мной согласились и разрешили получить те самые сто комплектов обмундирования. Ребята хорошо прошли на параде, рота получила высокую оценку командования, вернулась в лагерь.

    Словом, у нас сложилась хорошая атмосфера, преобладало чувство коллективизма, товарищеской взаимопомощи, дисциплины. Это качества позволили свести потери в каждом бою до 15-20 процентов".

Правда и мифы о заградотрядах

    Один из вопросов, которые обсуждали два боевых ветерана войны, - о заградительных отрядах. Согласно приказу № 227 в составе армии рекомендовалось создать 3-5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждом). Их ставили в тылу неустойчивых дивизий; в обязанность заградотрядов входило "в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизии выполнить свой долг перед Родиной".

    То, что они были и "беспощадно" работали – бесспорно. Тут почти та же история, что и со штрафными частями. Они по-разному назывались, но суть оставалась одна.

    В годы Гражданской войны в условиях голода, разрухи, беспорядков создавались вооруженные отряды (посты) для "самых революционных мер продвижения грузов, сбора хлеба, а также для беспощадной борьбы со спекулянтами" (Из постановления СНК РСФСР, 1918 г.) Позже их переименовали в продотряды.

    К октябрю 1942 года в Красной Армии было сформировано 193 заградительных отряда. Добавим к этому то, что приказом НКВД (июль 1941 года) при особых отделах дивизий и корпусов сформировались отдельные стрелковые взводы, при особых отделах армий – стрелковые роты, на фронтах – стрелковые батальоны. Все они были укомплектованы личным составом войск НКВД.

    Обычно заградительные отряды располагались не на линии фронта, а вблизи контрольно-пропускных пунктов на дорогах, на путях возможного отхода войск, обычных подразделений, но не штрафных. Это были элитные части, куда отбирались опытные бойцы, не питавшие жалости и страха. С начала войны по 10 октября 1941 года особыми отделами и заградотрядами войск НКВД по охране тыла было задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из числа задержанных 25 878 человек арестовали, из остальных сформировали части и вновь отправили на фронт. А расстреляли из числа арестованных - 10 201 человек (шпионы, диверсанты, изменники, трусы и паникеры, провокаторы и т. п.)

    9 октября 1944 года приказом Сталина заградотряды были расформированы в связи с изменением обстановки на фронте.

    - Дисциплина и моральный дух в штрафных батальонах были исключительно высокими, - считает Александр Васильевич Пыльцын. – Легенда о том, что за их спиной стояли заградительные отряды с пулеметами, вымысел. Этого не требовалось.

    Владимир Иосифович Ханцевич имеет свое представление о заградотрядах. Правда, о немецких. Вот эпизод из его боевой биографии.

    После взятия небольшого прусского городка, перед которым их армейская штрафная рота №11 провела разведку боем, бойцы привели пленного, пожилого немца, говорившего по-русски.

Заградотряд

    На вопрос, зачем вы сопротивлялись, кричали: "Гитлер капут!", но в плен не сдавались, немец ответил примерно так: "Мы бы давно сдались, да ваши не пускают". Под словом "ваши" немец имел в виду власовцев, предателей, перешедших к противнику, которые входили в спецформирования немецких войск на территории Восточной Пруссии. По его словам, в том бою участвовала их кавалерийская часть, выполнявшая функции заградотряда.

О чем говорил Геббельс

    Пыльцын не один раз звонил по телефону Ханцевичу, задавал дополнительные, уточняющие вопросы. Владимир Иосифович охотно на них отвечал, а позже сел за стол и написал подробное письмо на 22 страницы. Среди вопросов были такие: что представлял собой переменный состав роты, откуда шло пополнение?

    Большая часть штрафников состояла из освободившихся "зеков", писавших письма с просьбой отправить их на фронт Сталину, Калинину, в другие инстанции. О таких Ханцевич отозвался коротко: "шваль". Откуда пришли, такими и оставались. Управляли ими "паханы". А вот "подтрибунальные" военнослужащие воевали хорошо. Мотивация "искупить кровью свою вину" у них была сильнее. Бывшие уголовники (никогда в штрафчасти не направлялись политические заключенные), особенно рецидивисты, воры, бандиты могли потребовать от командира через своего пахана "по литру водки на каждого, тогда пойдут в атаку". А могли сказать: "Не беспокойся, батя, мы этого немца порвем на куски".

    Доставляли уголовников на фронт конвойные войска, сдавали их по акту. Охрана обычно не практиковалась, хотя побеги случались. Рисковали. Срок заключения заменялся примерно в такой пропорции: до трех-четырех лет тюрьмы – месяц штрафной роты, до семи лет – два месяца, до десяти и выше – три месяца.

    Военнослужащих в штрафные роты направляли за невыполнение приказа, проявление трусости в бою, оскорбление старшего начальника, драку, воровство, мародерство, самоволку и т. п.

    Штраф снимался по первому ранению, гораздо реже – по отбытии срока. На имя военного прокурора посылалось ходатайство о снятии судимости с раненого. За проявление мужества и героизма писали ходатайства и на бывших уголовников. Представляли их также и к наградам. Но реже, чем других.

    А вот что рассказывает Александр Васильевич Пыльцын:

    - Если в мирное время офицер мог получить несколько суток гауптвахты, выговор, то в военное время все каралось строго. За что можно было попасть в штрафбат? Да за что угодно! Сдал высоту противнику – вот тебе и штрафбат. Был у меня бывший командир роты, в одном из боев у которого погибла половина личного состава. Вышли из боя, командир послал своего старшину получить продовольствие и забыл указать потери. Водка есть, закуска тоже. Решили поминки устроить по погибшим. Да и ордена обмыть... Но кто-то стукнул: командир ограбил государство.

    Другой штрафник был начальником мастерских по ремонту кабельных радиостанций, в совершенстве знал немецкий. Как-то отремонтировал радиостанцию, стал проверять ее на всех диапазонах да и наткнулся на речь Геббельса. И по простоте душевной сказал: "О, Геббельс!" "А что он говорит",- спрашивают его. Стал переводить. В результате попал в штрафбат за помощь вражеской пропаганде...

    Еще один пример. Человек был ранен, лежал в госпитале, потом по дороге из госпиталя на фронт сделал крюк – завернул домой. И застал жену с другим. Обоих застрелил и после суда – к нам. Убийца, конечно, но это была война, страшная и беспощадная.

    P. S.

(Из письма Пыльцына в редакцию "ТОЗа")

    Литература: Газета "Тагильский вариант" №26(165) от 24.07.2014; №27(166) от 31.07.2014.

Главная страница