И летели наземь самураи

    2 сентября 1945 года, закончилась Вторая мировая война, закончилась капитуляцией Японии.

    – Василий Евгеньевич, когда началась ваша военная биография?

    – В 1943 году, когда стукнуло 17 лет и меня призвали в армию. Попал в учебный центр бронетанковых войск под Москвой. Прошел обучение, и меня оставили в центре сержантом, а я рвался на фронт, писал рапорты – у меня ведь отец на Курской дуге погиб... В апреле 1945-го командиром орудия САУ-76 (самоходной артиллерийской установки) в составе 14-й танковой бригады был отправлен на Дальний Восток, там в течение нескольких месяцев мы простояли полевым лагерем, а 8 апреля нас построили и зачитали приказ об объявлении войны Японии.

    – Это было тогда для вас неожиданностью?

    – Вообще-то держалось в секрете, но солдаты все равно догадывались, конечно, что не зря на восток перебросили. Да и Сталин в одной из речей сказал: "Великая Отечественная война на Западе закончилась..." На Западе...

    – Конечно. Разве такое забудешь? Вечером восьмого августа мы погрузились на баржи, сдав перед этим документы, и ночью девятого отплыли. На рассвете подошли к берегу Северной Кореи, возле городка Наджим, где разведчики захватили небольшой плацдарм. С сопок стреляла артиллерия японцев, поэтому мы в бешеном темпе вывели самоходки на берег. И сразу вступили в бой. До сих пор помню, как стрелял по пехоте и огневым точкам – "работали" на прямой наводке.

    Бой был жестоким, самураи отчаянно отбивались, но часам к двум их сопротивление было сломлено. Мы прошли через горящий город, остановились на окраине, там пополнили боезапас, пообедали, сидя на броне. К вечеру поступил приказ занять круговую оборону, так как помощь нашей десантной группе должна была подойти лишь на завтра... К концу ночи японцы пошли в атаку, но до одиннадцати утра мы продержались, а там подошли основные силы. После этого мы только наступали и наступали.

    – Где вы встретили победу?

    – Под городом Дзойсин. Второго сентября нам объявили о капитуляции Японии. Ликованию не было предела – все так ждали конца войны... Наш экипаж к этому дню пришел втроем –четвертого, командира, убило, я принял командование на себя. Несколько десантников, которых мы возили на броне, погибло...

    – Чем боевые действия на Востоке отличались от войны с Германией?

    –Ну, танкистам, было, конечно, полегче с японцами – у них было не так много танков, да и те не сравнить с немецкими... А если говорить в общем – мясорубка была для японцев, а не для нас. У нашей армии было превосходство в технике, в силах, большая часть людей имела уже солидный боевой опыт. Поэтому мы быстро наступали и несли небольшие потери.

    –"Наркомовские сто грамм" перед боем помогали?

    – В наших частях их не выдавали. Бойцам, воевавшим с Германией, которые уже привыкли к этим "ста граммам", тяжело приходилось. А я выпил немного после первого боя (ребята где-то раздобыли), и вскоре японцы в атаку пошли. Я навожу, стреляю, а руки трясутся. С тех пор твердо решил для себя – ни капли.

    – Какие чувства вы испытывали к японским солдатам?

    – Ненависть, конечно. Враг же убить тебя хочет. Да и политруки "накачивали" нас постоянно, напоминали о многочисленных провокациях, о Халхин-Голе, даже о войне 1905 года. Политработа тогда, знаете, как была поставлена! И еще – японцы очень плохо, жестоко обращались с населением оккупированных ими территорий. Корейцы их очень не любили, поэтому встречали нас очень радушно.

    Только заедешь в населенный пункт – детишки сразу облепляют самоходку...

    Но воевали японцы люто, никогда не отступая без приказа. Не раз слышал о том, как они делают харакири, когда окружены (пехота рассказывала, из САУ-то много не увидишь). Две самоходки из нашего дивизиона подорвали смертники, бросившись под гусеницы. Правда, взрывчатка у них была неважная – машины потом быстро отремонтировали.

    – Как в СССР тогда восприняли известие об атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки?

    – Об этом ничего не сообщалось, совершенно ничего. И я узнал о Хиросиме много-много позже окончания войны.

    – Как вы относились к Сталину? Кричали в бою "За Сталина, за Родину"?

    – Сталин тогда был царь и бог, все искренне верили, что только благодаря его мудрому руководству и побеждаем... Но в атаку-то обычно шли молча. Правда, на башне было написано "За Родину!".

    – Органы СМЕРШа в вашей части были? Чем они занимались?

    – Были, конечно, но я плохо представляю, что они делали. Контактировал с ними только однажды – наш особист поговорил со мной "за жизнь", и все. Но хорошо помню, как их все боялись – может, и зря, но тридцать седьмой многие тогда еще не забыли... Помню, как "забрали" у нас особисты одного бойца – выяснили, что он жил на оккупированной территории, да еще двоих расстреляли перед строем за мародерство, но это уже после капитуляции было.

1945 год. В. Вологдин (стоит вторым справа) с боевыми товарищами

    – Когда война закончилась, как входили в жизнь фронтовики, привыкшие рисковать и убивать?

    – Тяжело, что там говорить. И дико отвыкать было от привычного хода жизни, когда ты – часть военной машины, и нервы были ни к черту... Война, даже самая справедливая, калечит душу. Постоянный страх смерти, гибель множества людей у тебя на глазах – это так просто не проходит.

    – А как сложилась ваша жизнь после Победы?

    – До 1951 года я еще оставался в армии, командиром той же самой самоходки, на которой воевал. До 1948-го служил в Корее, там переболел тропической малярией, которая долго еще потом напоминала о себе... После демобилизации приехал в Нижний Тагил и вплоть до выхода на пенсию в 1986 году работал на НТМК, в одном и том же цехе. Дважды занесен в книгу почета комбината, имею звание "Заслуженный ветеран труда НТМК".

    Фото из архива ветерана.

    Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 03.09.1996.

Главная страница