Состояние сельского хозяйства в Нижнем Тагиле в период колчаковщины
Мамин-Сибиряк писал о разделении горнозаводского населения после реформы 1861 года на мастеровых и сельских работников. Мастеровые получали от владельца усадьбу и одну десятину покосов на душу. А сельским работникам владелец давал дополнительно участок пахотной земли с правом выкупа. Ниженетагильское заводское управление причислило всех жителей посёлка к мастеровым, таким образом, лишив их пахотной земли, которая была сосредоточена в руках горнозаводчика. Он мог её продать или отдать населению "впредь до усмотрения". (Д.Н. Мамин-Сибиряк, "Статьи и очерки". Свердловск, ОГИЗ-Свердлиз, 1947 г., стр. 39).
А.Н. Митинский в книге "Горнозаводской Урал" (С.-Петербург, 1909 г., стр. 45) отмечал, что 85 мастеровых получило пашен меньше, чем полдесятины. Но "...более сильные хозяева сосредотачивали у себя землю более слабых". Шло расслоение на безземельных и зажиточных хозяев.
Октябрьская революция, отняв земли у крупных владельцев и излишки у зажиточных людей, отдала их малоземельному или безземельному населению. Поэтому большинство жителей Нижнего Тагила весной 1918 года увеличило свои посевные площади. Хлеборобы, обрабатывая и засевая пашни, возлагали большие надежды на осенний урожай. Они надеялись избавить свои семьи от голода. Но мирный труд землепашцев был прерван гражданской войной.
В Нижнетагильском филиале государственного архива Свердловской области хранятся материалы о колчаковщине (фонд р-404, опись 1), которые рассказывают о жизни тагильчан под властью Колчака. Среди них есть и такие, которые дают возможность познакомиться с политикой колчаковских властей в земельном вопросе, от решения которого зависело отношение народа к "освободителям России".
К тому же весной 1919 года начался падеж скота. Для "прекращения заразы" скот начали забивать. Пермская губернская управа предлагала выплачивать вознаграждение владельцам убитых животных. Но из-за войны и удорожания скота хозяева получали лишь проценты за убитый застрахованный скот. Выплата составляла от 4 до 6 процентов от суммы страховки за лошадей и от 4 до 4 с половиной процентов за коров, которые страховались от 10 до 200 рублей (коровы) и 300 рублей (лошади). С 3000 рублей и выше страховался культурно-племенной рогатый скот, с 5000 рублей – племенные лошади. Владельцы племенных животных получали 9% от их страховки (ед. хр. 1, л. 202).
Власти Нижнего Тагила обратились к жителям с воззванием "не уничтожать телят без согласия на то земской управы и опорного (случного) пункта (там же, лл. 161, 162). Хозяевам, зарегистрировавшим телят, выдавали корм (ед. хр. 13, л.518).
По предложению верхотурского уездного земства председатель тагильской земской управы К.О. Рудый посылал во все волости Пермской губернии письма о сохранении племенного молодняка. Он писал: "Нижнетагильский рогатый скот благодаря своей молочности давно уже пользуется широкой известностью. Чтобы дать возможность культурным хозяйствам Пермской губернии обзавестись ... хорошим племенным скотом", в "Тагиле был создан "при земском случном пункте племенной питомник для телят". Управа предлагала покупателям бычков и тёлок по своей цене. Цена зависела от возраста теленка. В 15 дней он стоил 300 рублей, месячный 700, в 15 месяцев три тысячи (ед. хр. 13, л. 546; ед. хр. 10, л. 54)
Благодаря мерам, принятым управой в ветеринарной службой в составе ветврача А.И. Романова, фельдшеров П.Е. Кожина и К.Е. Хорькова, служителя В.С. Кашина тагильская молочная порода крупного рогатого скота была спасена (ед. хр. 13., л. 418, ед. хр. 2, лл.209, 215). В марте 1920 года в Тагиле насчитывалось 3020 коров на население 40 903 человека (ф.323-р, оп.1, ед. хр. 7, л.2)
4 октября 1918 года в Уфе с целью объединения для борьбы с большевиками и Красной Армией собрались делегаты от партий: "Великая Россия", "Единство", "Союз защиты Родины и Свободы", "Великорусский Союз", "Народная свобода", "Национальный центр" - и избрали "Инициативный комитет" из 13 человек. В его состав входили Б.В. Савинков, А.А. Битков, И.С. Кривоносов, Ю.И. Крыжановский, Н.С. Григорьев, А.С.Белоусов и другие. Члены инициативного комитета должны были агитировать население вступать в новую организацию под названием "национальный союз". Основные положения её будущей программы были "обнародованы" в "Декларации Всероссийского Национального союза", где наряду с вопросами о власти, об армии, о правах народов России стоял вопрос о земельной реформе.
Инициативный комитет был против национализации земли, против установления всеобщего права на землю, хотя признавал, что "...экспроприация крупных ...частных владений представляется необходимой и неизбежной". (НТФ ГАСО, в.401, оп.1, ед.хр.1, л.33). Члены инициативного комитета считали, что государство должно выплатить вознаграждение бывшим владельцам земли. По их мнению, подъём сельского хозяйства возможен был при наличии "...многочисленных и прочных мелких крестьянских хозяйств"... "на основе личной и общинной собственности" и увеличения посевных площадей. Эти меры способствовали бы улучшению продовольственного положения в районах, занятых войсками Колчака. (там же)
Летом 1918 года в руках белогвардейцев и чехов находились Сибирь и юг Урала. В сентябре шли кровопролитные бои за Нижний Тагил. 4 октября Красная Армия оставила заводской посёлок. Земство и земельные комитеты возобновили свою деятельность. Но 8 ноября 1918 года Областное правительство Урала упразднило земельные комитеты, передав их дела уездным и волостным управам. Все отчеты о земле шли в уездную управу с пометкой "земельный отдел" (там же, ед. хр.12, лл.401-2). Однако в Нижнем Тагиле с 22 ноября 1918 года был возобновлен земельный комитет. Но 3 января 1919 года председатель Василий Александрович Плотников и его помощники Ф.Л. Муравьев и член управы Кашин отказались от своих обязанностей из-за отсутствия денег и "...правительственных земельных законоположений" (там же, ед. хр.10, л.28). Они перепади все дела управе, "предложив ей ...образовать стол для ежедневных занятий по земельным вопросам" (там же, л. 27), а споры решать в общих и мировых судах.
В Нижнетагильском филиале ГАСО имеется материал о споре двух землепашцев. Обухов В.П. самовольно сжал полоску овса у Куликова Д.Ф. и потребовал у него весь урожай с земли, ранее принадлежавшей ему. Оба подали заявления друг на друга в волостную земскую управу. Управа предложила Куликову отдать деньги за землю Обухову, а урожай оставить себе (д.12, лл. 229-232).
На пашнях оставались ещё озимые зерновые культуры. Хлеборобы волновались за урожай 1919 года. Они не знали, кому он достанется при белых, смогут ли они обеспечить свою семью продуктами. К тому же нужно было содержать многочисленную армию Колчака. По законам военного времени жители исполняли пешие и конные повинности в Тагиле, в Лае, на ремонте Чусовского моста. За землю и лес платили налоги, которые возросли в 1919 году в три раза по сравнению с 1918 годом (там же, ед.хр.13, лл.25, 30, 53; ед.хр.1, лл. 141, 157). "Народная армия", как называли ее колчаковцы, ежемесячно требовала от населения пожертвований в свою пользу. Помимо налога, был введен особый поземельный сбор. Цены на продукты питания росли, население голодало.
Начиная с зимы 1919 года колчаковское министерство земледелия предлагало всем волостям увеличивать весной посевные площади (ед. хр.1, л.42). 8 апреля 1919 года Колчаком были подписаны два документа о земле: "Декларация российского правительства" и правила совета министров "О порядке производства и сбора посевов в 1919 году на землях, не принадлежащих посевщикам" (ед. хр.1, л.157; ед.хр.13, лл.51,53,55,48). Правительство заверило крестьян, что урожай будет принадлежать тем, кто обработал и засеял землю. Но самовольный захват земли запрещался. Тому, кто не применял наёмной силы на своих полях, обещали вернуть участки, конфискованные советской властью. Крупным владельцам предлагалось сдавать пашни в аренду за государственное вознаграждение, арендаторам же в будущем намечалось разрешать приобретение земли в полную собственность. В правилах совета министров подтверждалась собственность людей на урожай, но запрещалась передача земли в наследство. Пользователи земли предупреждались, что они не будут иметь "в дальнейшем никаких прав на владение или пользование этой землёй". Правила противоречили "Декларации" в вопросе о собственности землепашцев.
Старосты обязывались вести строгий учёт всех посевных площадей и изменений в "Книге для записи посевов", сдавать отчеты в волостные управы, а те – в уездный по земельным делам совет. Он разрешал все спорные вопросы о земле, устанавливал размеры особого поземельного сбора и следил за выполнением установленных правил землепашцами (ед.хр. 1, л. 195)
Эти правительственные законы защищали интересы арендаторов. В стране царила разруха. У крупных владельцев пустовали многие земельные участки. Колчаковское правительство понимало, что их могли бы арендовать и обработать зажиточные трудовые люди, так была бы решена продовольственная проблема. Поэтому 12 апреля "верховный правитель" телеграммой напоминал начальнику края в Екатеринбурге о переходе всех частновладельческих земель "в распоряжение государства с последующей передачей в аренду земледельческому населению" (ед.хр. 1, л.179)
На основании этих документов собрание хлеборобов в Нижнем Тагиле 22 апреля 1919 года постановило сдавать в аренду желающим: 1) частные земли, 2) свободные земли из общественных наделов, 3) подходящие земельные участки от заводоуправления (ед.хр. 13, л. 52).
Цены на земельные участки оставались такими же, какими они были до 1919 года. Усадебные земли стоили 134 рубля 40 копеек, а пахотные и сенокосные - 9 рублей 33 копейки за десятину (ед.хр. 13, лл. 27, 369, 529).
Тем, кто хотел сеять, но не имел семян, управа выдавала удостоверения на их получение. Например, семенной овёс был отпущен С.Ф. Катаеву, владельцу пашни в 8,5 десятины, И.Е. Корякову, имевшему пашню в 4 десятины и А.Т. Гаёву, который владел полутора десятинами (ед.хр.13, лл. 408, 411, 413, 425).
Хлеборобы, присутствовавшие на собрании 22 апреля 1919 года, вынесли постановление о защите земледельцев от людей, "замечанных в воровстве сена, снопов, в ломании изгородей на пашнях и покосах". Нарушители должны были платить хозяевам за нанесённые убытки, предаваться суду, выселяться из Нижнего Тагила (там же, л.52).
Колчак и его правительство видели в арендаторах хозяев, которые могли бы поднять сельское хозяйство и стать опорой в восстановлении твёрдой власти в России. Они вводили арендные отношения на период гражданской войны. А будущее арендаторов было неясным, так как в правительственных документах не было единого подхода к их дальнейшей судьбе.
Из-за военных действий сократилось количество домашних животных. Рабочие Нижнетагильского завода, вступая в Красную Армию, уводили с собой коня. Много лошадей погибло у тагильчан при ремонте чусовского моста. Потеря домашнего скота приводила рабочую семью к голоду.
В феврале 1919 года в четырёх обществах Нижнего Тагила: Александро-невском, Свято-Троицком, Горбуновском, Фоотиевском – насчитывалось 648 лошадей рабочего возраста, 76 лошадей от года до рабочего возраста, 64 жеребёнка моложе одного года , 22 быка, 978 коров, 70 свиней (ед.хр.13, л.587). А в одном горбуновском обществе в марте 1919 года проживало 1290 человек, в Фотиевском - 200. Это значит, что не каждая семья в Горбуново и Фотиево имела домашний скот. Народ жил в нищете. Всего в Тагиле проживало 49 901 человек (там же, л.302).
М.С. Сироткина