Каким я помню Ивана Абрамовича Орлова

    Когда говоришь о таких людях, как Иван Абрамович, возлагаешь на себя большую ответственность перед его памятью. Мои же воспоминания о нем находятся, скорее, в эмоциональной сфере, поэтому 'я хотела бы сказать, какое впечатление произвел Иван Абрамович на меня за те небольшие пять лет, на протяжении которых посчастливилось видеть и слышать его.

    Помню первое свое посещение краеведческого клуба в августе 1987 года, а вскоре состоялась и встреча с Иваном Абрамовичем в читальном зале библиотеки, затем была поездка на экскурсию в Висим, в дом-музей Д.Н.Мамина-Сибиряка. Поразили его добрые, умные, лучистые, светящиеся юмором глаза. И весь он был, как ребенок, открытый людям. Наверное, о таких людях и говорил Александр Грин: "Детское живет в человеке до седых волос", имея в виду все лучшее, чем отмечает Бог некоторых людей.

    Память у Ивана Абрамовича была феноменальной, цепкой на протяжении всей его жизни. И как ярко он описывал те события, что запомнились ему в раннем детстве, например, впервые увиденные кадры в кинотеатре "Заря", состоящие всего-навсего из одного незамысловатого сюжета, когда мужик погонял лошадь вокруг столба. Помнил он и каламбур, услышанный им вскоре после того, как этот кинотеатр прекратил существование: "Хозяев "Заря" - раззарила".

    Иван Абрамович никогда не был хмурым, недовольным, раздраженным, никогда не жаловался на свое нездоровье, а если что-то и говорил по этому поводу, то всегда с юмором: "Вот что-то стены падать на меня стали".

    Возраст как будто не существовал для него. Он хранил в своей памяти время, а время было благосклонно к нему.

    В последние годы Иван Абрамович плохо слышал, и я, всякий раз желая что-то узнать или уточнить у него, писала свой вопрос на листочке бумаги. Прочитав, он отвечал почти не задумываясь, извлекая из громадной кладовой своей памяти исторические даты, события и факты. Со мной он делился всем, что знал и помнил. Его доброжелательность, внимание и душевная теплота были неповторимыми, а ясный, простой, лаконичный и, вместе с тем, образный язык позволял почти реально увидеть все им написанное и рассказанное.

    Человек-самородок, народный талант – он был, как часто это водится, талантлив во всем.

    В августе 1991 года Мая Петровна Рыжова, Эмма Николаевна Овечкина, Римма Александровна Безроднова и я пришли поздравить Ивана Абрамовича с присвоением звания "Почетный гражданин города Нижний Тагил".

    Дверь квартиры в доме старой постройки на Вые на углу улиц Черных и Фрунзе, что напротив Высокогорского рудоуправления, открыла приветливая женщина, его племянница Лидия.

    Вслед за ней вышел Иван Абрамович. Увидев нас, очень обрадовался. Мы вручили ему цветы и торт. Нас сразу усадили за стол пить чай.

    Во время чаепития Иван Абрамович без устали рассказывал о своих увлечениях, занятиях, коих у него было великое множество.

    Историк, краевед, этнограф, археолог, художник, мастер - золотые руки – все это он совмещал в себе один. Он показывал тогда нам свои поделки, фотографии, альбомы с рисунками, набросками и подготовительными эскизами, выполненными акварелью и цветными карандашами к той картине ("На берегу Актая"), что находится сейчас на первом этаже библиотеки.

    Меня очень удивила тщательная детальная проработка каждой части этой картины, люди на берегу, их одежда, фон, которым послужил суровый северный зимний лес.

    Все это выдавало в нем поистине талантливого народного художника, который знал, понимал и чувствовал по-своему родную природу, а иначе не могло и быть, ведь за свою долгую жизнь он исходил множество горных и лесных троп. Тогда он показал нам и тот пенек, который его золотые руки превратили в оформленное художественной резьбой сиденье.

    И вообще, вся его комната, наполненная предметами, хранящими дыхание времени, больше походила на музей: краеведческий, художественный, этнографический - одновременно.

    Провожая нас, он тепло распрощался, пригласил приходить еще.

    Была у меня одна добровольная обязанность, которой я тогда очень гордилась и которая давала мне возможность дополнительно видеть и слышать Ивана Абрамовича. Всякий раз, когда мы вечером выходили из библиотеки после встречи в краеведческом клубе, Иван Абрамович уже ждал Маю Петровну и меня во дворе. Стоял, подперев руки в боки, и говорил: "Ну, где мои барышни? Вот и Луна уж появилась".

    Мы подходили с двух сторон, брали его под руки и так втроем, не спеша, шли к трамвайной остановке у театра кукол.

    Я шла и думала: "Как надо постараться запомнить каждый миг общения с ним! Ведь я иду рядом с самой живой историей! Потом я буду вспоминать об этих встречах, как об одних из самых ярких, необыкновенных событиях в моей жизни!".

    Мая Петровна и я помогали Ивану Абрамовичу войти в трамвай. Дождавшись, когда трамвай уедет, я шла домой, а Мая Петровна с Иваном Абрамовичем ехали на Выю, и там она еще немного провожала его до дома, так как жила в то время почти рядом с ним.

    Память об Иване Абрамовиче у всех нас запечатлена и в тех дубках, которые выращены им из желудей дуба, вывороченного с корнем танком, увиденного после войны Иваном Абрамовичем где-то в Подмосковье. Это те росточки, выжившие и окрепшие в суровом уральском климате, которые, став взрослыми деревьями, украшают теперь разные места нашего города.

    Один из этих дубков растет рядом с домом, где я живу - на набережной Тагильского пруда. Часто прохожу мимо этого дерева, хранящего тепло рук и души удивительного, редкостного и светлого человека - чтобы поклониться его памяти, живой памяти Ивана Абрамовича Орлова.

Сентябрь 2001 г.

Е.Н. Епанчинцева.

Главная страница