Музейный мечтатель

Биографическая справка

    Александр Николаевич Словцов родился в 1885 году в Невьянске, в семье священника. В 1913 году окончил физико-математический факультет Петербургского университета. В Нижний Тагил приехал в марте 1917 года и стал агитатором объединенного меньшевистско - большевисткого комитета РСДРП, преподавал математику в реальном училище.

    Частично его биографию исследовал и описал краевед Сергей Викторович Ганьжа. Мне бы хотелось только отметить профессиональную работу А.Н. Словцова на музейной ниве.

    Когда благодаря усилиям активистов Тагильского общества изучения местного края в марте 1924 года музеи был открыт, в нем насчитывалось чуть более тысячи экспонатов. Тридцативосьмилетний Словцов пришел сюда сразу директором. Рядом не оказалось ни одного по-настоящему профессионального музейщика. Учился музейному делу Александр Николаевич, общаясь, в основном, со столичными специалистами из Третьяковской галереи, музея А.С. Пушкина, Государственного исторического музея, коллегами из Перми и Екатеринбурга.

    В 1924 году в окружном музее, каким стал Нижнетагильский, было всего пять сотрудников, каждый из которых совмещал две-три должности. Словцов одновременно с директорством возглавлял художественный отдел и очень много сделал для создания коллекции, о чем рассказывают книги поступления экспонатов, его богатая переписка. Лишь в 1928 году он передает художественный отдел в руки скульптора Э. Шориной, которая развернула работу с самодеятельными художниками, открыла студию, проводила различные выставки. Однако и тогда комплектование этой коллекции оставалось заботой Александра Николаевича, масштабы комплектования и профессионализм, с которым оно велось, поражают сегодняшних специалистов. Так, в 1925 году музейные собрания пополнили десять тысяч экспонатов и около шести тысяч книг.

    В 1928 году Словцов пишет краткий обзор художественной коллекции русской и западноевропейской живописи и, исходя из него, определяет не только общие направления комплектования, но и называет имена художников, чьи работы обязательно должны быть представлены в коллекции. Говоря современным музейным языком, это - план научного комплектования коллекции.

    Последовательно пополняя собрание, Александр Николаевич организует работу по реставрации картин, фотографированию экспонатов, составляются дефектные ведомости. Речь не только в знаменитой "Мадонне с младенцем" Рафаэля де Санти (1609 г.), которую реставрировал И.Э. Грабарь. Специалисты из Русского музея занялись портретами Демидовых, живописными полотнами Худояровых, Веденецкого и другими.

    Роль музейного руководителя определяется умением видеть дальние перспективы, привлечь хороших специалистов для осуществления замыслов. Как директор А.Н. Словцов был профессиональным музейным мечтателем. Осуществление большей части его идей пришлось на значительно более позднее время. У него была мечта создать в краеведческом музее свою картинную галерею - в сороковые годы в городе открылся музей изобразительных искусств. В восьмидесятые создан завод-музей, правда, не в Невьянске, как думал А.Н. Словцов, а в нашем городе. А вот превращение Нижнетагильского музея в центр музейной сети округа к организатора краеведческой работы среди населения начало осуществляться уже в 1926 году, когда по признанию III Уральской конференции тагильский музей сумел создать активно действующие краеведческие общества в четырнадцати из шестнадцати существующих волостей округа (не охвачены краеведческой работой остались лишь Махневский и Петрокаменский). Ивдельское, Гаринское и Салдинское краеведческие общества вели даже работу в близлежащих деревнях.

    Очень серьезный документ "Смета на содержание музея в окружном центре и объяснительная записка к смете" вышел из-под пера Словцова в 1930 году. По сути, он создал стройную модель музейной сети Нижнетагильского округа в условиях строительства заводов-гигантов, которое в то время едва только начиналось. Проявив осведомленность в проектах развития города, Александр Николаевич вовремя и правильно ставил задачи сбалансированного с промышленным ростом развития учреждений культуры. Он предлагал построить новое здание краеведческого музея с отделениями природы, труда и истории общества, с публичной краеведческой библиотекой, открыть музеи: антирелигиозный, живой природы, истории революции, а также Дом науки. Каждый из этих объектов научно обоснован, рассчитан по экспозиционным и служебным площадям, затратам по устройству, а также содержанию штата сотрудников, описан по содержанию его экспозиций. Это же научная концепция и бизнес-план музея! Но тогда ни в музейной практике, ни в музейном лексиконе этих слов не было.

    Размах научных интересов Словцова поражает. В двадцатые годы музей занимался издательской работой. Именно тогда А.Н. Словцов создает проект книги "Нижний Тагил" к 200-летию города и заключает договор с издательством "Пермская книга". Часть статей, которые должны были войти в это издание, сохранилась. Но книга по неизвестным нам причинам не вышла. Сборники, выпущенные тогда музеем, превратились в библиографическую редкость. В каждом есть статьи Александра Николаевича, написанные хорошим литературным языком, логично, грамотно.

    Опыта литературной работы ему было не занимать. Первые публикации пришлись на 1901-1906 годы. В провинциальных газетах печатаются очерки и статьи Словцова, а в 1912 году "Известия С.- Петербургского университета" публикуют его первую научную статью "Вычисление орбиты кометы". В 1920-1921 годах Александр Николаевич сотрудничает с издательством Уралпрофобра, печатает математические таблицы, создает учебник "Курс дифференциальных исчислений (возможно, название не точно, т.к. архивный документ плохо читается).

    Но кульминацией его деятельности на посту директора является борьба за сохранение архитектурных памятников города. И здесь он показал свой профессионализм, гражданскую зрелость и смелость. Противник в этой борьбе оказался не только более силен, но и коварен. В октябре 1934 года А.Н. Словцова арестовали.

    Историю судебного расследования уже рассказывал на газетных страницах С.В. Ганьжа. На запросы музея о дальнейшей судьбе Словцова мы получили сообщение, что Александр Николаевич отбывал наказание в Хабаровском ИТЛ. Написали в Хабаровск и получили печальное известие: "12 мая 1944 года Словцов умер в Хабаровском ИТЛ от пеллагры".

    Но на этом история не заканчивается. В руки музейщиков случайно попал документ об окончании школы, выданный в поселке Муратково Синячихинского района в 1947 году. В свидетельстве - подпись учителя математики А. Словцова. Криминалисты дали заключение, что она идентична подписи бывшего директора музея. Так что точку в рассказе об Александре Николаевиче Словцове ставить еще рано.

Альфия ФАХРЕТДЕНОВА.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 15.05.1998.

Еще раз о Словцове

    3 июля 2010 года исполнилось 125 лет со дня рождения А.Н. Словцова, первого советского директора местного музея – человека, оставившего значимый след в культурной жизни Нижнего Тагила, с именем которого связано становление музейного дела города в 20-е годы прошлого века.

Возрождение музея

    В настоящее время рассматривается ряд смелых проектов, которые позволят "усталому" городу в рабочей спецовке выйти из промышленного тоннеля на свет востребованного культурной Европой туристического маршрута по демидовским местам. Жемчужиной будущего культурно-исторического проекта "Железное кольцо Урала", несомненно, станут Нижний Тагил и его промышленно-технологическая архитектура и история.

    В 2010 году Нижнетагильский музей-заповедник "Горнозаводской Урал" перешагнул значительный рубеж – 170 лет с момента формирования как "Музеум естественной истории и древностей". Созданный на средства заводчиков Демидовых, он развивался по вполне понятным лекалам модного тогда коллекционирования и фиксирования деяний и достижений династии. Собрание успешно пополнялось за счет доходов уральских предприятий, пока владельцы, наследники в седьмом поколении, не растеряли всю доходность и правообладание заводами и рудниками в ходе затянувшегося экономического кризиса начала прошлого века. Музей закрылся в 1908 году, исчезнув на полтора десятка лет.

    Советское правительство, преодолевая экономическое сопротивление акционеров, национализировало горнозаводскую промышленность Урала одним из первых экономических декретов. Вероятно, экспонаты "Музеума" как слепки ушедшей эпохи эксплуататоров не очень-то волновали местную власть. У нее хватало более насущных проблем. Но по инициативе местной общественной организации "Тагильское общество по изучению местного края" (ТОИМК) музей в Нижнем Тагиле все же возродился.

    Учредили историко-краеведческое объединение два десятка любителей-энтузиастов, интеллигентов из разных сфер деятельности: врачи В.А. Ляпустин и С.А. Боташев, инженеры Ф.К. Францев и В.Д. Ланге, сотрудник ОГПУ С.М. Коробицын и другие. Патриоты родного края, коммунисты и беспартийные, они четко осознавали, что только музей может системно сохранять предметы культурно-исторической важности и заниматься научной деятельностью.

Александр Николаевич Словцов, 1925 год.

    Первым штатным сотрудником музея, по нашим данным, с апреля 1923 года стала медик Тамара Константиновна Боташева (жена врача 2-й советской больницы Сергея Александровича). Никаких подготовленных кадров, а тем более музейщиков, после мясорубки гражданской войны и массового исхода интеллигенции из родных мест, в Нижнем Тагиле не было. Для претворения смелой идеи в жизнь требовалась мощная фигура лидера. И председатель ТОИМК, член Уральского общества любителей естествознания доктор Василий Ляпустин предложил неожиданную фигуру – досрочно освобожденного из концлагеря для колчаковских офицеров и чиновников учителя школы №1 (бывшая Павло-Анатольская женская гимназия).

На переломе эпох

    Александр Николаевич Словцов с рождения был связан с Горнозаводским Уралом. Его отец, православный священник, духовно окормлял паству Невьянска. Вполне логично, что Александр обучался в Пермской духовной семинарии.

    В начале XX века критика самодержавия широко охватила образованные слои общества. Активный семинарист возглавил ученическую библиотеку со светской и крамольной литературой, регулярно печатая заметки в губернских газетах под псевдонимом "Ал. Зуев".

    После шести лет обучения Александру стало тесно в рамках религиозных догматов. Страстно желая наступления перемен в Российской империи, 18-летний юноша вступает в социал-демократическую рабочую организацию Невьянского завода. Последовавшие за этим репрессии: обыски, превентивные аресты и надзор полиции – вынудили его в 1905 году покинуть ряды РСДРП.

    Пережив тяжелые времена, несостоявшийся богослов сдал экзамены за общеобразовательный курс в Екатеринбургской гимназии и поступил в Санкт-Петербургский университет на физико-математический факультет, где увлекся астрономическими исследованиями и расчетами орбит космических тел. Но столичную жизнь, музеи и обсерваторию пришлось оставить после защиты государственных экзаменов в 1913 году ради места штатного учителя физики в Нижне-Тагильском реальном училище (ныне НТГМК), где он преподавал точные науки до середины 1919 года.

    Февральская революция опрокинула самодержавный трон и устои государства, казалось, с космической скоростью приближая революционные идеалы социал-демократии. Словцов опять в партии, сознательно примкнул к умеренным социал-демократам (меньшевикам), которые в 1917 году отделились от большевиков в самостоятельную партию для поддержки Временного правительства. Меньшевики предпочли блокироваться с либеральной буржуазией для проведения курса постепенных общественных преобразований.

    Умный, эрудированный молодой учитель становится не только лучшим агитатором, но и одним из лидеров тагильской парторганизации. И не зря Нижний Тагил того периода называли "меньшевистской столицей": уж очень сильными были позиции технической интеллигенции, когда заводы в полную силу работали на военные заказы правительства. Электронная версия historyntagil.ru. Александра Николаевича избирают членом исполкома Нижнетагильского завода и Уральского областного бюро, он принимает активное участие в I губернском съезде меньшевиков в Перми.

    Октябрьский переворот, в результате которого к власти пришли радикальные социалисты (большевики и социал-революционеры), меньшевик Словцов не принял, считая, что коммунисты ведут Россию в тупик. После того, как новые власти разогнали Учредительное собрание в столице, а в Нижне-Тагильском совете рабочих и солдатских депутатов добились реального перевеса, Александр Николаевич публично объявил 6 января 1918 года о выходе из партийных рядов.

    Наступали времена, не поддающиеся логике точных наук. 17 января разъяренная толпа митинговавших тагильчан решительно потребовала хлеба от властей, да так наседала на ее представителей, что красногвардейцам пришлось стрелять... Принимая на себя ответственность за первые жертвы среди населения, председатель Совета большевик Дмитрий Добрынин (1878-1918) застрелился в ту же ночь.

Колчаковский следователь

    4 октября 1918 года советские формирования оставили Нижне-Тагильский завод, отступив по Кушвинскому тракту. В селение с боем ворвались белочешские части. Военным комендантом 40-тысячного населенного пункта назначили чешского инженера Студенного.

    Волостные общества встречали хлебом-солью белочехов, казаков и екатеринбургских добровольцев как освободителей. Православные, мусульманская и иудейская общины провели благодарственные молебны и службы, а представители сословий инициативно собирали деньги на нужды Народной армии и чехословацкого корпуса, которые вернули, как всем тогда казалось – навсегда, закон и порядок.

    После бегства Советов были восстановлены прежние органы управления. Земское собрание гласных (делегатов) четырех волостей Нижне-Тагильского завода сформировало муниципальный орган – управу, которую возглавил народный выдвиженец учитель и садовод К.О. Рудый. В Нижний Тагил на девять месяцев вернулась власть, по духу созвучная низвергнутому Временному правительству. Но высшей властью обладала власть военная, перед которой стояла задача уничтожения противника на фронте и в тылу. Военные и добровольческие дружины проводили массовые аресты в прифронтовой зоне и глубоком тылу. Большевики, добровольцы Красной армии и сочувствующие задерживались десятками и сотнями. Для их изоляции в Нижнем Тагиле приспособили здание бывшего пивзавода Злоказова на улице Александровской (ныне дворы дома №4 на проспекте Ленина).

На фото сотрудники Нижнетагильского краеведческого музея, 1927 год: заведующий краеведческой библиотекой В.А. Чудовский (репрессирован в 1937 г. в Уфе), зав. естественно-историческим отделом Т.К. Боташева, зав. культурно-историческим отделом М.А. Зылева, зав. общественно-экономическим отделом О.А. Кротова и руководитель А.Н. Словцов (из фотоархива Нижнетагильского краеведческого музея, публикуется впервые).

    Для разбирательства с задержанными по распоряжению Временного областного правительства Урала были созданы следственные комиссии при военной контрразведке. Начальником отделения контрразведки стал тагильчанин, сотник А.А. Перепелкин, вместо ЧК и занявший особняк золотопромышленника А.И. Треухова (ныне улица К. Маркса, 21). Там же работали и следователи, благо – до тюрьмы было рукой подать.

    В первый состав миром избранной следственной комиссии включили двух представителей от каждой волости, двух членов комитета общественной безопасности, а также профессионалов: судью Окружного суда Г.П. Элерса, прокурорского работника А.С. Никитина, юристов заводоуправления Б.Г. Пономарева, Д.Ф. Николаева и судебного следователя Подбельского. Кроме названных персоналий областное правительство 30 октября утвердило членами комиссии рабочего-металлурга К.И. Бородина, электрика Высокогорского снарядного завода Н.Е. Бородина, гласного Верхотурского уездного земского собрания А.Н. Губина, предпринимателей Ф.А. Муравьева, Ф.С. Семячкова, И.В. Петрова и И.П. Хлебина, гласных Нижне-Тагильского волостного собрания А.Н. Словцова, И.Ф. Соколова, В.М. Козлова и Ефимова.

    В середине 30-х годов Словцов показал на допросе, каким образом он оказался в компании этих достойных и уважаемых граждан. На одном из первых заседаний земского собрания представитель земства в комиссии Николай Бородин заявил о том, что военные власти хватают коммунистов только за их убеждения. В целях искоренения необоснованных арестов народные избранники решили увеличить количество земцев, дополнительно выдвинув рабочего Кузьму Бородина и учителей Петра Кузьмина и Александра Словцова.

    Итак, контрразведка формировала списки, милиция и добровольная дружина задерживали подозреваемых, а члены комиссии устанавливали вину арестованных и выносили приговоры, подменяя суд. Как правило, назначали тюремное заключение "до окончания военных действий" или принудительные работы. Все приговоры, за исключением высшей меры наказания, утверждал комендант. Однако без расстрелов не обошлось ни в Нижнем Тагиле, ни в окрестных заводах. По данным Словцова, общее количество подследственных в октябре-ноябре 1918 года составило триста человек.

    Все члены следственной комиссии выполняли функции следователей, допрашивая арестованных, и только Словцов как ее секретарь был освобожден от проведения допросов. Соприкоснувшись близко с жестким рассмотрением судеб земляков, учитель посчитал для себя единственно возможным выйти из состава карательного органа.

    Уже советское окружение Словцова как-то странно расценивало дружбу учителя с братьями – железнодорожниками, красногвардейцами и коммунистами Крыловыми (Дмитрий, Анатолий и Борис). Обыватели мусолили слух о том, что, вероятно, "колчаковский следователь" спас содержащегося в тагильской тюрьме Дмитрия, а боец Красной армии помог тому избежать расправы победителей.

    Известно, что, опасаясь мести большевиков, Словцов благоразумно эвакуировался с Сибирской армией Колчака. Вторую половину 1919 года он служил учителем Томской семинарии. Потом снова вернулся в Нижний Тагил, где отдался педагогической работе. В конце 1920-го "отступника" арестовали, а Особый отдел ВЧК 3-й армии внесудебным порядком осудил учителя на три года лагеря, срочно созданного на месте Скорбященского женского монастыря в Нижнем Тагиле. По прошествии года заключенный был амнистирован.

    Музейное дело началось как банальное производство о краже имущества. В середине 1934 года помощник уполномоченного Тагильского сектора УНКВД Нина Васильева получила исчерпывающие показания научных сотрудников о растаскивании мануфактуры (сатин, шелк, бархат) и изделий местных кустарей (ведра, тазы и корыта) из муниципального учреждения.

    Дальше – больше. Оказалось, что ответственные сотрудники с открытием в городе скупки драгметаллов понесли неучтенные музейные вещи для обмена на продукты. При ликвидации церквей в музей поступала церковная утварь, которая зачастую в спешке сдавалась без передаточных актов и постановки на инвентарный учет, что создавало предпосылки для их утраты. Следствие установило, что трое служителей музея по обоюдному сговору похитили и сдали в магазин "Торгсина" восемь серебряных риз с икон, шесть серебряных рублей и четыре полтинника, университетский значок и серебряную рамку портрета Демидова, платину с вкраплением золота, серебряные украшения вогульского национального убора. Кроме того, разломали подаренную царем шпагу Демидова с гравировкой "ППД" (одну из двух хранившихся в Выйско-Никольской церкви) ради серебряных эфеса и рукоятки. Приемщик "Торгсина" оценил раритетные вещи по цене лома драгметаллов на общую сумму 72 рубля в золотом исчислении.

    Как ни пытались местные и областные следователи, инкриминировать кражу имущества Словцову им не удалось, кроме разве что пары бесхозных ведер и корыта. Зато он, безусловный научный авторитет и руководитель, отлично подошел на роль организатора антисоветской группы, которая якобы музейными экспозициями выпячивала недостатки социалистического строительства.

    В начале декабря 1934 года был убит 1-й секретарь Ленинградского обкома партии С.М. Киров, что дало повод руководству партии спустить курок "большого террора" в отношении политических оппонентов. С наступлением нового года в Нижнем Тагиле началось выездное заседание Областного суда в отношении Словцова и его подчиненных.

    Публичное судебное разбирательство шло несколько дней. На суде высказались и обвиняемые и их адвокаты, что в последующих процессах исключалось, как затягивающая формальность. Суд отказался слушать обвиняемого и его свидетелей, в том числе бывшего главу земской Управы Кузьму Рудого, о работе Следственной комиссии. Наказание-то уже состоялось. От партийного греха меньшевизма Словцов публично отрекся еще в середине 20-х годов, призывая бывших социал-демократов последовать его примеру. Доказательством этого к делу был приобщен экземпляр пермской газеты "Звезда" от 18 мая 1924 года.

    Областной суд подробно рассмотрел выявленные факты музейных краж в Нижнем Тагиле, тем более что ВЦИК СССР 07.08.1932 принял постановление об усилении ответственности за хищения имущества государственных учреждений. Однако Словцову и его подчиненным, главным образом, вменили неверие в индустриализацию и коллективизацию. Электронная версия historyntagil.ru. Беспартийный директор с помощью музейных форм пытался отстаивать исторические факты и процессы, а получалось – агитировал против большевизма и его сопутствующих проявлений, таких как обнищание и лишения. Суд вменил руководителю музея действия, подрывающие устои социалистического строя, и, рассказывая об этом, трудно обойтись без цитирования части приговора от 6 января 1935 года.

    "...Экспонаты в Антирелигиозном отделе подобраны и оформлены так, что их показ не только затушевывает религиозный дурман, защиту церковью классовой эксплуатации и обирание монастырями рабочих, но даже мобилизует на сохранение религии. Таким показом в музее были мощи Симеона Верхотурского, которые были помещены в отдельной комнате, убранной под миниатюрную церковь с иконостасом, лампадами и другими церковными принадлежностями. Сами мощи находились в раке с надписью "Нетленные мощи Симеона разрушающиеся, несмотря на то, что им только 300 лет" и вторая "Обратите внимание на светлое пятно на черепе, отполированное губами верующих при целовании". Такие этикетки ничего не разъясняют посетителю, но общая обстановка располагала, что мощи сохраняются как символ веры, почему и получилось паломничество богомольцев в музей. Были попытки прикладывания к мощам и оставления жертвы в виде ленты, просили у сотрудников елея и косточки, был даже случай, когда заведующая отделом давала одному старику деревянного масла по распоряжению директора Словцова.

    В беседах с сотрудниками на политические темы Словцов, критикуя действия партии и Советской власти, основной упор направлял на отдельные трудности социалистического строительства. В подтверждение своих слов через своего заместителя и заведующую естественно-историческим отделом были выставлены диаграммы по сельскому хозяйству в период коллективизации по падению кривой животноводства и коллективизации после отлива из колхозов на почве перегибов. Не отразив моментов последующего роста коллективизации 1930–31 годов, он тем самым провел свою линию, высказывая среди сотрудников о том, что "политика коллективизации сельского хозяйства и ликвидации кулачества, как класса, ведет к полному обнищанию страны..."

    Таким образом, за проведение через подчиненных "политики, направленной на подрыв и ослабление социалистического строительства" суд приговорил Словцова Александра Николаевича к лишению свободы сроком на 8 лет по статье 58 (пункты 10 и 11) Уголовного кодекса РСФСР (пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти; организационная деятельность). Четверо других обвиняемых получили от двух до пяти лет исправительных лагерей.

Музейщик от бога

    Александр Николаевич Словцов, не найдя смысла в религии, оставил досрочно семинарию. Искренне хотел преобразовать мироустройство к лучшему, желая в революционной борьбе обрести счастье и свободу, но не нашел их, разочарованно покинув партийные ряды.

    Пользуясь поддержкой граждан, пробовал себя в земской работе, хотел верой и правдой служить обществу в смутное время войн и революций. Может быть, он получал удовлетворение, как педагог, непрерывно передавая знания молодым тагильчанам в течение более чем двух десятков лет. Но выделился и раскрылся учитель Словцов как неординарная личность, возрождая Тагильский музей, которому отдал почти десять лет подвижнического труда.

    Начинался советский музей в 1923 году с одной комнаты, наряду с расширением помещения активно вели сбор старых коллекций и отбор новых экспонатов. Энергичный администратор добился выделения двухэтажного полукаменного дома бывшего золотоскупщика Митькина (в настоящее время не сохранился), и 30 марта 1924 года после ремонта в нем открылись первые экспозиции.

    Имя первого директора музея-заповедника вписано в историю Нижнего Тагила не только и не столько с официальной точки зрения. В судебном заседании он назвал свои главные достижения перед обществом, рассчитывая, вероятно, на снисхождение. Черная закопченная доска после первичной реставрации руками самого Александра Николаевича была предъявлена заведующему Государственными реставрационными мастерскими Игорю Грабарю. Последний сотворил мировую сенсацию, приписывая руку и кисть изобразившего мадонну с ребенком Рафаэлю. Эта находка положила начало дружбе Словцова и профессора Грабаря, а также формированию художественного отдела музея.

    В ходе совместных исследований Горбуновского торфяника с экспедицией, возглавляемой археологом Государственного исторического музея Дмитрием Эдингом, удалось обнаружить деревянных идолов, сотворенных руками первобытного человека. За научные открытия по истории искусства заведующий Тагильским музеем был отмечен Наркоматом просвещения и награжден 500 рублями, о чем сообщили "Известия" 7 декабря 1928 года.

    К десятилетию советской власти энергичный директор организовал выставку промышленности и советского строительства Тагильского округа, как "смотр всех достижений и недочетов", которую осмотрел лично и высоко оценил народный комиссар А.В. Луначарский.

    К этому времени большевики разорили духовную столицу Урала – Верхотурье. После третьего вскрытия мощей Симеона Верхотурского в Крестовоздвиженском соборе (1924) комиссия запретила обряд приложения под предлогом негигиеничности и воспретила доступ к мощам. Попыткам полного их уничтожения помешала активная и мужественная позиция атеиста А.Н. Словцова. Через пять лет спасенная рака с мощами святого была выставлена на обозрение граждан в Тагильском музее.

    Кроме высоких открытий и свершений то время изобиловало разрушениями и трагедиями. 15 марта 1930 г. президиум Нижнетагильского горсовета принял решение о закрытии Входо-Иерусалимского собора. Словцов не согласился с этим приговором, убежденно доказывая, что комплекс зданий из сорокаметровой соборной церкви и бывшее заводоуправление (ныне музей) на расстоянии ста метров друг от друга являются прекрасным памятником–заповедником уходящей эпохи – "Демидовская усадьба".

    Он отчаянно защищал собор, приготовленный на заклание, неоднократно обращаясь в горсовет для отмены решения. Ему отказывали. Тогда он стучался в партийные органы и даже ОГПУ. А когда и это не помогло, жаловался на местные власти в Москву, в "Главнауку".

    Входо-Иерусалимский собор на Предзаводской площади продержался после закрытия два года, а Словцова в 1932 году вынудили оставить пост директора музея.

Владимир ПРОВОТОРОВ.

    Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 02.07.2010; 06.08.2010; 08.09.2010; 16.10.2010.

Главная страница