Судьба инженера Жукова

    История НТМК была связана с судьбами редких, уникальных, или, как сейчас говорят, "штучных" людей. Об одном из них, незаслуженно забытом, хочется рассказать. Это Жуков Константин Ефимович (1882-1958 гг.). Он - сын крепостного крестьянина Рязанской губернии. Его отец после освобождения от крепостного права самостоятельно выучился грамоте и стал работать на железной дороге.

К.Е. Жуков

К.Е. Жуков

    В конце 19-го века железнодорожное строительство в России стремительно развивалось, служба там была престижной. Ефим Жуков изучал технические журналы, знакомился с новинками и вскоре стал одним из лучших мастеров Московско-Рязанского участка. И везде рядом с ним - сын Костя, у которого рано развилась тяга к наукам. После окончания сельской школы, а затем двух училищ (которые он закончил с отличием) Костя задумал почти несбыточное - поступить в Петербургский институт инженеров путей сообщения имени императора Александра I. Это был русский Гарвард того времени - один из самых престижных институтов, пользовавшийся широкой поддержкой правительства. Достаточно сказать, что во время защиты дипломных проектов нередко присутствовал сам император, а защита проходила в Зимнем дворце. Костя выдержал нелёгкий конкурс - из 900 лучших учеников средних учебных заведений в институт было принято только 50. Институт он закончил с отличием в 1910 году. Работал вначале на различных участках железных дорог.

    В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, Россия производила много зерна, вела широкую торговлю хлебом с зарубежьем. Требовалась новая технология сушки, хранения, транспортировки огромных масс зерна. Государственный банк России, в ведении которого находилось зерновое хозяйство, поставил целью создать сеть мощных элеваторов по многим железным дорогам. К. Жуков увлекся новым для него делом, перешёл в систему Госбанка. В 1916 году он был уже заведующим Заволжского района по постройке элеваторов.

    Революция и гражданская война заставили Жукова отойти на время от элеваторов. Приходилось строить дороги для доставки дров в холодную Москву и другие города. После войны он вернулся к элеваторному строительству, теперь оно находилось в ведении Госбанка СССР В 20-х годах он приступил к проектированию и строительству крупнейшего в стране Николаевского портового элеватора: разрабатывал его с самого начала и до конца - от выбора места и технического проекта до технологии обработки зерна.

    Как опытный строитель, Жуков был замечен и назначен в начале 1930 года главным инженером строительства ВАТО (Всесоюзного автотракторного объединения).

Отдел организации труда Тагилстроя. В центре - К.Е. Жуков

Отдел организации труда Тагилстроя. В центре - К.Е. Жуков

    Но в сентябре 1930 года его арестовали по расстрельной статье 58-7 и обвинили в "умышленном удорожании ненужных стране сооружений" (так называемые "дела" Промпартии, Госбанка и другие надуманные дела). Расстрел был заменен 10-ю годами Карагандинского лагеря. (Заметим, что строительство Николаевского элеватора продолжалось, в 1936 году ИзоГИЗ даже выпустил открытку "Николаевский элеватор". Жуков купил целую пачку этих открыток и рассылал знакомым, а на одной сделал надпись: "Правда". 05.04.1944". Я разыскал в архиве этот номер газеты. Борис Горбатов, "Весна на Юге" (от военного корреспондента): "Но дым рассеялся, и среди пепелища и развалин обозначились уцелевшие здания, люди обрадовались им так, как не радовались вновь построенным. Закопченный, но целый знаменитый Николаевский элеватор").

    В Караганде Жуков строил железную дорогу, а в конце 1931 года был переправлен в Нижний Тагил. Начальник Тагилстроя М. Царевский собирал кадры по всей стране. Ссыльного "врага народа" назначили начальником строительства железных дорог горы Высокой и Уралвагонстроя, а спустя короткое время - главным инженером строительства огнеупорного завода. Через год он - начальник отдела организации работ Тагилстроя.

Начальник Тагилстроя М.М. Царевский (справа) и инженер К.Е. Жуков    Громадная стройка, развернувшаяся восточнее старого Тагила, была безумно трудным делом. С плохо проработанными проектами, отсутствием материалов, с неумелыми строителями - вчерашними раскулаченными крестьянами, голодом и частыми смертями, с десятками тысяч заключённых. Начальник Тагилстроя М. Царевский дал ссыльно-осужденному Жукову дом на ул. Дзержинского (ныне Ломоносова), персональную бричку, огромную по тем временам зарплату. Жуков обучал строительной науке самого Царевского. Хорошо владея языками, он, кроме основной службы, проводил занятия с молодыми специалистами, делая инженерами техников. Умело подбирал кадры. Кстати, в его отделе в 1933-1934 году некоторое время работал будущий ближайший сотрудник С.П. Королева, главный конструктор жидкостных ракетных двигателей Алексей Михайлович Исаев (1908-1971 гг.), Герой Соцтруда, лауреат Ленинской и Государственных премий.

    В 1936 году К. Жуков решился написать заявление Царевскому: "Пятый год я работаю на вверенном Вам строительстве. Вы давали мне разнообразные ответственные поручения и по производству, и по проектированию. И всякий раз я с полной готовностью и максимальной энергией старался выполнить поручаемое мне дело и оправдать Ваше доверие, полагая, что это служит лучшим доказательством моего добросовестного и искреннего стремления как гражданина Советского Союза помогать делу Партии и Правительства. Я просил бы Вас, товарищ начальник, возбудить вопрос в соответствующих инстанциях о снятии с меня клейма отверженного и уравнении и восстановлении в правах наравне со всеми гражданами Советского Союза, что дало бы ещё более энергии в честном выполнении возложенных на меня обязанностей.

    Жуков К.Е., начальник группы проектирования и организации работ Тагилстроя". Ответа он не получил. А вскоре всякие освобождения от ссылки были отменены.

    С конца 30-х годов он стал прихварывать. Донимала злокачественная анемия. Начал быстро уставать. И хотя его ум оставался острым, болезнь выматывала его. В трудовой книжке чередуются записи - то благодарность за успешную работу и премия (1942 г.), то выговор за утерю удостоверения личности, то вновь премия.

    В конце 40-х он перебрался в новую квартиру по ул. Ленина, устроил в одной из комнат небольшой верстачок, что-то мастерил, много читал. По воспоминаниям знавших его людей - имел энциклопедические знания.

    Инженеры нового поколения, в становление которых Жуков вложил немало сил, смотрели на него теперь свысока. Их не интересовали ни его опыт, ни он сам. Уйти бы на пенсию, но и этого он "не заработал", считаясь ссыльным политическим преступником. В 1955 году управляющий трестом Тагилстрой П.Д. Гиренко обратился с письмом к министру: "Почти с самого начала строительства НТМЗ работает инженер Жуков К.Е. Он активно участвовал в строительстве завода в должности руководителя работ в первые трудные годы по сооружению основных предприятий, транспорта, жилья и цехов завода, а именно - огнеупорного, коксохима, ТЭЦ, бандажного цеха, первой и второй домен, мартена, прокатного стана и многих других, начиная с января 1932 года, и затем, во время слияния Тагилстроя с Волгостроем (1942-46 гг.), когда Тагилстрой находился в ведомстве НКВД-МВД. Тов. Жуков, 73 лет, при 45-летнем стаже инженерной работы, в том числе 23 года без перерыва на строительстве объектов чёрной металлургии, не получает повышенной пенсии в связи с тем, что органы соцобеспечения исключают из его стажа 4 года работы в тресте, находившегося в системе НКВД-МВД. На оформление повышенной пенсии по возрасту ему не хватает девяти месяцев. Уволить тов. Жукова, принёсшего много пользы, было бы несправедливо. Просим Вашего ходатайства перед Министерством соцобеспечения в виде исключения о применении к тов. Жукову Положения о повышенной пенсии по возрасту". Ответа министерства мы не знаем, но ему пришлось работать то мастером цеха кирпичного завода, то мастером на лесопилке, то, по ходатайству директора горного техникума Б.А. Горнового, преподавателем, чтобы добирать этот отнятый Гулагом стаж. И, наконец, летом 1956 года он был уволен с ничтожной пенсией на заслуженный отдых.

    А в апреле 1958 года он умер. Только после смерти его вдова с трудом добилась реабилитации. Полузаброшенная могила одного из талантливейших русских инженеров была найдена нами на Рогожинском кладбище. Но нет ни слова о нём ни в недавно роскошно изданной книге "Эра Тагилстроя", ни в такой же красивой книге "Три столетия "Старого соболя".

И. КОВЕРДА.

Литература: Газета "Тагильский металлург" от 16.08.2005.

С клеймом отверженного

    Десятилетний Костя Жуков жил на станции Филатове Рязанско-Уральской железной дороги Рязанской губернии.

    Родители его были из крестьян Ряжского уезда. Ряжск - небольшой городок, шесть тысяч жителей, а вокруг поля, богато засеваемые коноплёй и махоркой. Из стеблей конопли производили прекрасную ткань, а из семян -масло. Но Ефим Жуков, глава большого семейства, мало интересовался крестьянским трудом, и его не стали удерживать в деревне. Ефима влекло в город, к технике, и он притянулся к "чугунке". Устроился ремонтным рабочим, но неграмотному трудно было продвинуться, и он самоучкой одолел грамоту. Да так успешно, что вскоре начал читать газеты, технические книги. И добился своего - вскоре числился одним из лучших дорожников. Был даже переведён на станцию Ряжск старшим мастером.

    В конце XIX столетия в России бурно строились железные дороги. Работа здесь была уважаемой и сулила большие виды. Костя бегал вместе с отцом на работу, рано познал труд путейца, а постоянные беседы с отцом развили и у него тягу к наукам.

    Сельской школы показалось мало, закончил Ряжское уездное, затем Скопинское реальное училище. Отец нанял репетитора подтянуть сына в иностранных языках. Косте было 20 лет, когда он попросил у отца разрешения учиться дальше. Задумал почти несбыточное - поступить в Петербургский институт инженеров путей сообщения имени императора Александра I. Институт был весьма престижным, крупнейшим в России, студентов в нем было около тысячи, и учение длилось шесть лет.

    Костя выдержал нелегкий конкурс: из 900 лучших учеников средних учебных заведений в институт было принято только 50. Ввиду несостоятельности родителей Костя прирабатывал: ещё с 4-го класса реального училища давал уроки. Стипендия была небольшая -16 рублей 65 копеек в месяц. Книги, квартира обходились дорого. А из дома помощи не было. Учиться было трудно. Преподаватели отличались строгостью. Кроме того, еще со времен Александра II смотр дипломных проектов проходил в Зимнем дворце, и император иногда задавал вопросы по содержанию проектов.

    Обучение в институте затянулось - после 1905 года начались студенческие забастовки в знак протеста против расстрела рабочих у Зимнего дворца. В конце 1909 года институт был закончен с отличием, и в новом мундире инженера Константин явился к родителям. На сделанном по этому поводу семейном фото отец с гордо вскинутой бородой, мать с напряжённым лицом.

К.Е. Жуков. 1934 г.    Служить пришлось на линиях и в управлениях Московско-Рязанской, Рязанско-Уральской и других дорог.

    Однако вскоре Константин Жуков почувствовал на железных дорогах технический застой. А поскольку в институте получил широкие технико-строительные знания, то в 1912 году перешёл в систему Государственного Банка. Правление поставило целью быстро создать сеть мощных элеваторов. Россия производила много хлеба, вывозила за рубеж миллионы тонн зерна, и требовались соответствующие хранилища.

    В 1916 году Жуков работает в должности помощника заведующего Заволжского района по постройке элеваторов. Контора располагалась в Самаре. После революции, уже летом 1918 года, когда Самара была захвачена белочехами, Жуков оказался в командировке в Челябинске и был от своей конторы отрезан. Его эвакуировали в Иркутск для руководства строительными работами, а затем - уже при Советской власти - послали строить Петропавловско-Кокчетавскую железную дорогу, имевшую тогда чрезвычайно большое значение: дорога давала возможность вывозить запасы зерна и животной продукции из Казахстана.

    В 1923 году Жуков был переведён во вновь организованную уже при Госбанке СССР группу по строительству портовых элеваторов в качестве руководителя технической частью. Через год ему даже дали право на дополнительную жилую площадь "ввиду особого характера возложенной на него работы".

    Жуков работал увлеченно, особенное внимание уделял сушке зерна. В прежней России она в промышленных масштабах почти не производилась. Ни в русской, ни в иностранной литературе не было разработанной теории. Жуков в 1927 году даже опубликовал в журнале "Мукомольное дело" статью, которая в основных чертах освещала как теорию, так и практику сушильного дела.

    А затем занялся самым, пожалуй, большим своим делом - проектированием и строительством Николаевского портового элеватора. Крупнейший в стране, этот элеватор был разработан им с самого начала - с выбора места, технологии, технического проекта.

    Когда Константин познакомился со служащей Госбанка Александрой Степановной Бородулиной, ему было 45, ей - меньше 30. Они стали встречаться и вскоре поженились. Деньгами Жуков, по-видимому, был обеспечен. В Госбанке получал содержание по высокому 17-му разряду "плюс спецставку". Но вскоре "грянул гром".

    В 1930 году "благодаря большевистской бдительности была раскрыта действовавшая по заданию французской разведки подпольная контрреволюционная вредительско-шпионская организация Промпартия. Преступники стремились ... подрывать промышленность, транспорт, направляя средства на создание дорогостоящих и ненужных стране сооружений, проводили омертвление капитала". Последовали процессы также над так называемой Трудовой крестьянской партией, дело служащих Госбанка и другие. 8 сентября 1930 года Константин Жуков был арестован, а затем осуждён по статье 58.7. коллегией ОГПУ на 10 лет концлагерей "за умышленное удорожание элеваторного строительства". Он был потрясён. Дело, которым он гордился, было оценено как вредительское! Да и что такое "умышленное удорожание"? Во время следствия ни одного конкретного обвинения ему не предъявили, более того, строительство Николаевского элеватора не прекращалось!

    Забегая вперед, скажу, что в 1936 году Изогиз выпустил открытку из серии "Современные художники". На одной из них - картина художника Ражина "Николаевский элеватор". Жуков купил целую пачку этих открыток и рассылал знакомым, а на одной сделал запись: "Правда", 5.04.1944". Я разыскал в архиве этот номер газеты. Борис Горбатов, "Весна на Юге (от военного корреспондента)": "Но дым рассеялся, и среди пепелища и развалин обозначились уцелевшие здания, люди обрадовались им так, как не радовались вновь отстроенным. Закопченный, но целый знаменитый Николаевский элеватор".

    Отбывать наказание Жуков был отправлен в карагандинский исправительно-трудовой лагерь. Там строил дорогу Караганда-Балхаш. А в конце 1931 года был выслан в Нижний Тагил. Здесь его назначили начальником строительства железных дорог горы Высокой и Уралвагонстроя. Из Тагила в Москву полетело письмо. К сожалению, в печатном тексте трудно передать ту торопливость пера, стремительность, с которой он, солидный пятидесятилетний мужчина, пишет своей жене:

    "Дорогая, ровная и горячо любимая Шурочка. Выезжай тогда, когда найдёшь возможным. Полагаю, что посылаемого удостоверения с моей подписью, заверенной печатью, совершенно достаточно, ибо здесь никакая организация не может заверить, что ты являешься моей женой".

    Подруги уговаривали Сашу: "Декабристка, куда ты едешь, в глухомань, в ссылку". Но она, навсегда оставив московскую квартиру, приехала к своему "Косточке". И ни разу не пожалела об этом.

    Громадная стройка, развернувшаяся восточнее старого Тагила, была безумно трудным делом. С плохо проработанными проектами, отсутствием материалов, с неумелыми строителями - вчерашними раскулаченными крестьянами, голодом и частыми смертями, с десятками тысяч заключённых. Вскоре Жуков назначается главным инженером строительства огнеупорного завода, а затем участвует в возведении домен, мартенов и других цехов. Начальник Тагилстроя М. Царевский ему, ссыльно-осуждённому, дал дом на улице Дзержинского (ныне Ломоносова), персональную бричку, огромную зарплату. Если рабочий получал тогда 80-100 рублей в месяц, то оклад Жукова составлял более 1600 рублей. Жуков обучал строительной науке самого Царевского. Хорошо владея языками, он кроме основной службы проводил систематические занятия с молодыми специалистами, делая инженерами техников. И всё же чувствовал недоверие.

    В 1936 году решился написать заявление Царевскому: "Пятый год я работаю на вверенном Вам строительстве. Вы давали мне разнообразные ответственные поручения и по производству, и по проектированию. И всякий раз я с полной готовностью и максимальной энергией старался выполнить поручаемое мне дело и оправдать Ваше доверие, полагая, что это служит лучшим доказательством моего добросовестного и искреннего стремления как гражданина Советского Союза помогать делу партии и правительства. Я просил бы Вас, товарищ начальник, возбудить вопрос в соответствующих инстанциях о снятии с меня клейма отверженного и уравнении и восстановлении в правах наравне со всеми гражданами Советского Союза, что дало бы ещё более энергии в честном выполнении возложенных на меня обязанностей. Жуков К.Е. - начальник группы проектирования и организации работ Тагилстроя".

    Бедный, наивный Константин Ефимович! Он ждал, но не получил ответа. Зато понял, что и квартира, и высокая зарплата являлись тем коротким поводком, на котором его держали. А при необходимости можно было спихнуть на него многие неудачи строительства. Тем более, что такая практика разворачивалась всё шире - были арестованы и расстреляны многие строители и руководители заводов в Магнитогорске, Надеждинске, Свердловске, в Тагиле. И он замолчал. Но ощущение опасности уже не проходило. Ни на одном из многочисленных фотоснимков этого периода на его лице нет улыбки. Стал прихварывать. Донимала злокачественная анемия. Начал быстро уставать. И хотя его ум оставался острым, болезнь выматывала. В его трудовой книжке чередуются записи - то благодарность за успешную работу и премия 1000 рублей, то выговор за опоздание на 15 минут (1942 г.), то строгий выговор за утерю удостоверения личности (1943 г.), то вновь премия за успешную работу (1944 г.).

    В конце 40-х Жуков перебрался в новую квартиру на улице Ленина, устроил в одной из комнат небольшой верстачок, что-то мастерил, много читал. По воспоминаниям знавших его людей, он имел энциклопедические знания.

    Инженеры нового поколения, в становление которых Жуков вложил немало сил, смотрели на него теперь свысока. Их не интересовал ни его опыт, ни он сам. Уйти бы на пенсию, но и этого он "не заработал", считаясь ссыльным политическим преступником. Начальник проектной конторы молодой инженер В. Гавердовский в 1953 г. жаловался главному инженеру Тагилстроя И. Беньяминовичу: "Проходящий по штатам нашей конторы инженер К.Е. Жуков из-за отсутствия навыков и техники в конструкторской работе (! - И.К.) давно не обеспечивает сроков выпуска проектной документации, ежедневно опаздывает, в рабочее время иногда дремлет. Я сообщил отделу кадров о необходимости его увольнения. С 1 марта 1953 года я уже не имею возможности оплачивать ему зарплату". Удивительное письмо! Получивший диплом с отличием выпускник столичного института, оказывается, "не имел навыков работы"! Но, пожалуй, еще больше поражает отсутствие всякого сочувствия у молодого коллеги к старому и очень больному человеку. Новый управляющий трестом "Тагилстрой" П.Д. Гиренко разобрался в ситуации и обратился с письмом к министру: "Почти с самого начала строительства НТМЗ работает инженер Жуков К.Е. Он при 45-летнем стаже инженерной работы, в том числе 23 года без перерыва на строительстве объектов чёрной металлургии, не получает повышенной пенсии в связи с тем, что органы соцобеспечения исключают из его стажа 4 года работы в тресте, находившемся в системе НКВД-МВД. На оформление повышенной пенсии по возрасту ему не хватает девяти месяцев. Уволить тов. Жукова, принёсшего много пользы, было бы несправедливо. Просим Вашего ходатайства перед Министерством соцобеспечения в виде исключения о применении к тов. Жукову Положения о повышенной пенсии по возрасту". Ответа министерства мы не знаем, но ему пришлось работать то мастером цеха кирпичного завода, то мастером на лесопилке, то, по ходатайству директора горного техникума Б.А. Горнового - преподавателем, чтобы добрать этот отнятый Гулагом стаж. И, наконец, летом 1956 года был уволен с ничтожной пенсией на заслуженный отдых. А в апреле 1958 года он умер.

    Детей у Жуковых не было. Верная Александра Степановна только после смерти мужа с большим трудом добилась его реабилитации. Она очень хотела вернуться в Москву, к племянницам, в квартиру, которую оставила "на сохранение" (был тогда такой закон - квартира "закреплялась" за уехавшим на уральские стройки). Но ей -жене ссыльного - это не удалось. В большой нужде она прожила после своего "Косточки" еще 46 лет и умерла в 1994 году, никогда никому не жалуясь.

    Совершенно случайно в моих руках оказался целый чемодан со старыми снимками, письмами, документами, принадлежавшими когда-то Жуковым. Я всматривался в лица на снимках, перечитывал обрывки дневниковых записей и документов, работал в архивах, пытаясь уточнить детали. Разговаривал с ветеранами Тагилстроя, с бывшими соседями Жуковых. К сожалению, его почти никто не помнил. Нет ни слова о нём и в недавней роскошно изданной юбилейной книге "Эра Тагилстроя"...

Иван КОВЕРДА.

    Фото из архива автора.

Литература: Газета "Горный край" от 14.05.2004.

Главная страница