"Не получится – расстреляем!"
Посвящается 70-летию начала работ по созданию первой атомной бомбы в СССР
Однажды я возвращался из Москвы домой через Екатеринбург в двухместном купе поезда "Урал". Моим соседом оказался энергичный мужчина средних лет, с которым мне предстояло провести время в пути. Он представился начальником отдела всемирно известного сверхсекретного атомного комбината "Маяк".
Л.П. Берия
Долгое время жилой центр комбината носил условное наименование Челябинск-40, затем Челябинск-65 и только в 1993-м получил, наконец, название Озерск. На картах многие годы его вообще никак не обозначали. Это был потаенный, закрытый, номерной город. Туда и держал свой путь мой визави. Помня про домыслы и слухи о "кругом закрытом" оборонном заводе, я инициировал интервью с интересным человеком.
Сразу оговорюсь, что никаких секретов мой попутчик про производство оружейного плутония – ядерной взрывчатки для бомб и боеголовок – не раскрыл, но, будучи коренным жителем тех мест, рассказывал о том, как создавался комбинат и посёлок, с какими нечеловеческими усилиями и риском для своего здоровья и жизни работали изыскатели, строители и первые работники атомной промышленности в истощённом войной Советском Союзе. Многие приводимые им факты можно было поставить в ряд с самыми героическими подвигами советских воинов во время Великой Отечественной войны, в них трудно было поверить. Эта встреча послужила толчком для поиска и углублённого изучения материалов о том, как создавалась ядерное оружие в СССР. В 2015 году отмечается 70-летие начала работ по созданию первой советской атомной бомбы. Самое время поделиться этими сведениями с читателями.
Спецкомитет с неограниченными полномочиями
В планах США и стран НАТО после Второй мировой войны было нанесение серии ядерных ударов по СССР с целью установления мировой гегемонии, в т.ч. и по Нижнему Тагилу. Начала Третьей мировой войны нашей стране удалось избежать только благодаря огромному перевесу Сухопутных сил и, в частности, танков на западном направлении Германии с угрозой нанести поражение НАТО в сухопутной войне.
А.П. Завенягин
Так долго продолжаться не могло. 20 августа 1945 года – через 14 дней после атомной бомбардировки Хиросимы, вышло Постановление Государственного Комитета Обороны № 9887сс/оп за подписью И. Сталина о создании Спецкомитета с неограниченными полномочиями, в задачу которого входила быстрейшая ликвидация монополии США на ядерное оружие.
Началом разработки атомного проекта принято считать 28 сентября 1945 года, когда было принято Постановление Совета Народных Комиссаров СССР "О дополнительном привлечении к участию в работах по использованию внутриатомной энергии научных учреждений, отдельных учёных и других специалистов".
Во главе Спецкомитета был поставлен член Политбюро ЦК КПСС, Маршал Советского Союза Л.П. Берия. Он входил в ближайшее окружение И.В. Сталина.
Б.Л. Ванников и И.В. Курчатов
В 1953 году Берия был признан государственным преступником и расстрелян по приговору суда. Однако нельзя не видеть очевидного: за годы войны он проявил себя как крупный администратор, способный решать самые сложные проблемы. Возглавив урановый проект, Берия быстро придал всем работам по созданию атомного оружия необходимый динамизм и размах. Академик Ю. Харитон отмечал, что Берия обладал огромной энергией и работоспособностью, умом, волей и целеустремленностью. А член ЦК КПСС академик И. Курчатов отказался выступить на Пленуме ЦК КПСС против Берии. Когда его склоняли к тому, что Берия всячески мешал созданию первой атомной бомбы, Курчатов заявил прямо: "Если бы не Берия, бомбы бы не было".
Можно, конечно, не упоминать фамилию Берии, но тогда неправдоподобен будет наш рассказ о том, как за четыре года была проделана невиданная по объёму работа, завершившаяся созданием атомной бомбы в СССР. В успех этого дела в ближайшие годы не верил лауреат Нобелевской премии по физике академик Пётр Капица, отказавшись возглавить работу по атомному проекту. Впоследствии это дало повод обвинять его в отсутствии патриотизма. Через некоторое время отказался от предложения быть научным руководителем урановой проблемы другой академик – А.Ф. Иоффе.
29 августа – день рождения биполярного мира
К участию в работах по осуществлению грандиозного проекта были привлечены три члена Политбюро ЦК КПСС (Л.П. Берия, Н.А. Вознесенский, Г.М. Маленков), крупные организаторы промышленности, а также выдающиеся учёные: И.В. Курчатов, Б.Л. Ванников, А.П. Завенягин, М.Г. Первухин, В.А. Малышев, А.Н. Комаровский, М.М. Царевский, П.К. Георгиевский, В.А. Сапрыкин, Б.Г. Музруков, Е.П. Славский, Б.В. Громов и многие другие. Активное участие в подборе кадров будущих предприятий атомной промышленности принимало ведомство Берии – Наркомат внутренних дел СССР. Делалось это втайне, без огласки.
В создании атомной бомбы приняли участие абсолютно все отрасли народного хозяйства страны. Предстояло развернуть огромный объём работ, требующих невиданных доселе затрат материальных и людских ресурсов, выполнить с нуля, не имея никакого опыта, возведение комплекса сложнейших промышленных предприятий, насыщенных уникальным и дорогостоящим оборудованием. Приходилось решать задачи, порой не имевшие аналогов в отечественной практике, учиться на ходу методом проб и ошибок.
Кадры решают всё
Игорь Курчатов
В состав комбината должны были войти: реакторы для наработки плутония (объект "А"); радиохимический завод для выделения плутония из облученных урановых блоков (объект "Б"); химико-металлургический завод для получения спектрально очищенного плутония и изготовления из него взрывной "начинки" для бомб необходимой формы (объект "В"). Изготовленные полусферы из плутония предстояло направлять в сопровождении усиленной группы чекистов в Арзамас-16 (ныне – город Саров) для сборки атомной бомбы. И всё-таки главным объектом, по которому в Кремле судили о том, насколько успешно выполняется сверхважное задание И. Сталина, было строительство первого промышленного атомного реактора – объекта "А".
Строили комбинат, главным образом, заключенные и военные. Гражданских было минимум. На объектах "уранового проекта" было занято не менее 15 лагерей, в которых находилось около ста тысяч заключенных.
К работам по созданию ядерного оружия при демонтаже в Германии ряда научных учреждений и предприятий военной промышленности отдельным немецким ученым предлагали работу по контракту.
Это было оправданное решение. На территории Америки, по образному выражению политолога Марии Липман, в годы войны не погибло ни одной курицы, а у нас было разрушено 1710 городов и поселков. На американскую атомную бомбу работала вся интеллектуальная элита Запада, а мы вынужденно обходились своими силами.
Предложение советского руководства приняли около 200 специалистов, в том числе 33 доктора наук, 77 инженеров и около 80 ассистентов и лаборантов. Среди них – профессор барон М. Арденне, руководивший в Берлине собственной лабораторией электронной и ионной физики, и даже Нобелевский лауреат Г. Герц, возглавлявший лабораторию фирмы Сименс в Берлине. Усилия немецких специалистов в основном концентрировались в области добычи и обогащения урановых руд, химии, металлургии урана и плутония. Для немецких специалистов в нескольких местах СССР организовали научно-исследовательские институты, специальные лаборатории.
Принципиальное значение для ускорения темпов создания ядерного оружия в СССР имела встреча Курчатова со Сталиным 25 января 1946 года. В ходе этой встречи Сталин подчеркнул: "Не нужно искать более дешевых путей. Главное для нас – максимально сократить сроки создания атомной бомбы..." Сталин поинтересовался у Курчатова: "Каково материальное положение ученых?" Курчатов ответил, что советские ученые испытывают большие трудности, но понимают, что разоренная войной страна и так делает все возможное. Сталин с этим не согласился. "Наши ученые очень скромны… И хотя наше государство сильно пострадало, всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жили на славу, имели бы свои дачи, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина". Это предложение Сталина было немедленно реализовано. В несколько раз правительство повысило зарплату всем доцентам и профессорам Советского Союза, а ученым, занятым в урановом проекте, отказа не было ни в чем. Комфортные условия для работы были созданы также для немецких ученых. Научный консультант объекта – немец, получал 12 тысяч рублей в месяц. Это столько же, сколько тогда получал министр отраслевой промышленности СССР! (В 1953-1955 годах немецкие специалисты покинули СССР и вернулись на Родину).
Покинув Кремль, Курчатов понял, что Сталин наделил его особыми полномочиями, выдал, что называется, карт-бланш, но и ответственность возложил на плечи Игоря Васильевича огромную.
Жертвы непознанной науки
Работа пошла в максимально напряженном темпе, в лихорадочной гонке и под постоянным страхом. Острый дефицит времени, огромные, нечеловеческие физические и нервные усилия людей, затрачиваемые на решение поставленных задач, характеризовали суть жесточайшего порядка выполнения работ. Он получил название "Режим ошпаренной кошки" – "РОК". В этих условиях у части специалистов не было желания делать карьеру на руководящей должности, ибо, как говорил В. Маяковский, "место лобное, для голов ужасно неудобное". При назначении на руководящую должность строящегося комбината одного из специалистов тот приводил доводы для самоотвода. В ответ на отказ занять кресло прозвучала угроза вышестоящего начальника: "Под конвоем будем водить, но работать будешь!"
РДС-1, изделие 501, атомный заряд "1-200"
Очень часто нарушалась техника безопасности работ. В нескольких независимых источниках приводятся такие примеры. Технологические нарушения, аварии часто приводили к переоблучению людей. В первый год работы реактора персонал нередко работал без дозиметров. Надо сказать, что и приборы фиксировали не все виды излучения. Скажем, дозиметры не регистрировали нейтронное излучение. За 1949 год почти треть работавших на заводе, по документальным дозиметрическим данным, получила годовую дозу облучения – больше 100 бэр, при принятой тогда годовой норме примерно 30 бэр. Можно представить, какие дозы были у тех, кто работал без дозиметра...
Одним из крупнейших сооружений радиохимического объекта "Б" на комбинате "Маяк" была железобетонная труба высотой более ста пятидесяти метров. В начале 1948 года на высоте 143 метра произошла авария: металлические конструкции "тепляка" (элемента вентиляционной трубы) согнулись, "тепляк" накренился. Из него вывалились несколько человек и разбились насмерть. Только один повис на руке, зажатой металлоконструкциями. К нему подняли хирурга. Тот, рискуя жизнью, отпилил руку (sic!) и спас жизнь пострадавшему.
Необходимо было срочно ликвидировать последствия несчастного случая. Среди вольнонаемных не нашлось смельчаков-верхолазов. Генералы Чернышев и Царевский обратились к заключенным с призывом восстановить тепляк. Добровольцы-мастера нашлись. Через несколько дней все было восстановлено, а бетонирование трубы закончено в установленный срок. Генералы сдержали данное смельчакам слово: всех участников этой акции освободили досрочно, невзирая на сроки их наказаний.
При проектировании завода были допущены ошибки, также приведшие в последствии к переоблучению персонала. Ведущие специалисты, доктора наук, академики постоянно бывали на объекте "Б", но и они недооценивали всё коварство радиохимической технологии. Вследствие этого от переизлучения раньше времени ушли из жизни: Борис Николаевич Никитин – член-корреспондент АН СССР, лауреат Государственной премии СССР; Александр Петрович Ратнер – доктор химических наук; Яков Ильич Зильберман – главный технолог проекта, доктор технических наук, лауреат Ленинской и Государственной премий. Это были жертвы незнания, жертвы непознанной науки…
Можно привести ещё много фамилий, тех, кто был настоящими героями… Мне бы не хотелось, чтобы от этих людей осталось только тире между двумя датами, как говорил герой фильма "Доживём до понедельника" в исполнении всеми любимого актёра Вячеслава Тихонова. Можно с уверенностью говорить о том, что в большинстве случаев они, сознавая реальную опасность, тем не менее, шли на риск. Это вовсе не означало, что они не ценили жизнь – даже молодые люди. Создавали семьи, увлечённо занимались спортом, вместе отмечали праздники, бурно проводили комсомольские собрания и беззаветно любили страну. На больничной койке Вергилия Владимировна Ваверова, техник-металлург комбината, сложила пронзительные стихи об том героическом времени. Вот отрывок из них:
"Мы пришли в тот город
На нелёгкий труд,
Здесь заслон Отчизне
Сверстники куют.
Нам судьбою выпало
Жить иль умереть,
Но страну родную
От огня сберечь.
И ряды редели, словно от огня,
Падает подружка славная моя.
Покорили атом, многих нет теперь,
Открывай, товарищ, им в бессмертье дверь!
Нелегко нам было. Может, как в бою.
Но судьбу, товарищ, я благодарю!"
Испытание первой бомбы
19 июня 1948 года состоялся промышленный пуск на комбинате первого в Евразии атомного реактора. Это был военный реактор, он обеспечивал материалами, необходимыми для создания ядерного оружия.
Первая продукция – плутониевый заряд – в июле 1949 года была отправлена в будущий Арзамас-16.
Весной 1949 года в казахстанской степи, в ста двадцати километрах от Семипалатинска, был готов к испытанию атомного оружия полигон. Игорь Курчатов осмотрел подготовленные к испытанию сооружения.
Нервы участников атомного проекта были напряжены до предела. До начала испытаний Лаврентий Павлович Берия сказал будущему дважды Герою Социалистического Труда академику С. Качаряну: "Не получится – расстреляем". А в другой раз сказал всем учёным во главе с И. Курчатовым: "Не получится, всех в подвал спущу".
Перед началом испытаний Курчатов долго молился в Москве перед Святой иконой Божией Матери (Одигитрии Путеводительницы) – одной из главных святынь Русской Церкви, от которой верующие получали обильную благодатную помощь.
Наконец, Сталин дал согласие на испытание первой атомной бомбы. На полигон прибыл Берия с группой руководящих работников атомного проекта.
29 августа 1949 года взрыв первой советской атомной бомбы на Семипалатинском полигоне прошел успешно.
Руководители испытаний во главе с Берией, выйдя из командного пункта, обнимались и целовались, поздравляя друг друга с успехом.
По предложению Курчатова заряд получил название РДС-1 по начальным буквам слов "Россия делает сама".
На другой день, 30 августа 1949 года, состоялась поездка на опытное поле, где участники испытаний увидели страшную картину.
Железнодорожный и шоссейный мосты были искорежены и отброшены со своего места на 20-30 метров. Вагоны и автомашины разбросаны по степи на расстоянии 50-80 метров от места установки. Жилые дома городского типа оказались разрушенными полностью. Танки лежали на боку со сбитыми башнями, пушки превратились в груду искореженного металла, сгорели все десять автомашин "Победа".
29 октября 1949 года вышло закрытое постановление Совета Министров СССР, подписанное Сталиным. Согласно ему, отличившиеся получили: звание Героя Социалистического Труда; крупные денежные суммы – от 40 до 200 тысяч рублей; машины ЗИС-110 или "Победа"; звания лауреатов Сталинской премии; дачи, коттеджи или квартиры (по желанию награжденных), построенные за счет государства под Москвой; право на обучение детей в любых учебных заведениях страны за счет государства; право бесплатного проезда сколько угодно всеми видами транспорта в пределах СССР.
Берия распорядился так: тем, кому в случае неудачи был уготован расстрел, присвоить звание Героя; кому максимальное тюремное заключение – орден Ленина, и так далее.
Для всей страны пришла уверенность, что теперь созданы условия мирного развития, снята угроза возникновения ядерной войны.
Эрий ВАВИЛОНСКИЙ, ветеран УКБТМ, член Союза журналистов России.
При подготовке публикации использованы материалы из Internet и книги Г.А. Полухина "Атомный первенец России. ПО "Маяк". Исторические очерки", Издательство ПО "Маяк", 1998 г.
Литература: Газета "Тагильский вариант" №38(221) от 29.10.2015; №39(222) от 05.11.2015; газета "Машиностроитель" от 06.11.2015, №43.