Последние дни Романовых

И действительно, с трудом удалось отстоять едва ли десяток строк благодаря такту, настойчивости и эрудиции В. Колосницына.

В Напольной школе

10 мая 1918 года поздно вечером к зданию Напольной школы, почти а самом конце Алапаевска, подъехали со стороны Екатеринбургского тракта 10 подвод. В каждой из них помимо пассажиров и кучера сидел красноармеец с винтовкой. Когда этот необычный обоз остановился, из коробов и тарантасов вышли восемь человек, среди них одна женщина лет пятидесяти, но очень бодрая и подвижная.

– Так что же, где Алапаевск? Или мы едем дальше? – спросила она стоявших тут же и с любопытством смотревших на приземистые деревянные домишки, из красного кирпича одноэтажное длинное здание школы.

– Это и есть тот заштатный город, ваше императорское высочество, – проговорил рослый, в шляпе и сюртуке мужчина.

От переднего возка подошел невысокий коренастый крепыш в кожанке – председатель Алапаевского ЧК Николай Говырин:

– Здесь, граждане, вы будете проживать до особого распоряжения правительства, – объявил он. – Можно заходить в помещение, комнаты вам укажут. Правила содержания вручат.

Так шесть членов "царствующего дома Романовых" – великий князь Сергей Михайлович, великая княгиня Елизавета Федоровна, сестра царицы, вдова убитого в свое время московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, князья Константин Константинович, Игорь Константинович, Иван Константинович, князь Владимир Павлович Палей, сын великого князя Павла Александровича, с прислугой оказались в Алапаевске-городе первого в России Совета рабоче-крестьянских депутатов, с крепкой партийной организацией, давними боевыми революционными традициями, с преданным делу Октября рабочим классом. Именно эти условия явились решающим при выборе Уральским Советом места содержания под стражей шести членов царской семьи Романовых.

Длинный коридор разделял помещение школы на две половины. Сразу у входа угловую комнату левой стороны занимала охрана. В трех других разместили приехавших: в первой – Сергея Михайловича и В.П. Палея с лакеями – Ф.М. Ремезом и С.В. Круковским, во второй – Константина Константиновича и Игоря Константиновича. В угловой комнате в конце коридора поселили Елизавету Федоровну и при ней двух служанок-Варвару Яковлеву и Екатерину Янышеву. В угловую комнату с правой стороны определили Ивана Константиновича. Рядом помещался лакей В. Калин и прибывший позднее врач Сергея Михайловича доктор Гельмерсен.

Вокруг здания выставлен караул. Охрану Романовых несли попеременно красноармейцы, рабочие и работники ЧК. В комнатах была самая простая обстановка: железные кровати с жесткими матрасами, столы и стулья, тумбочки. С первых же дней Романовым было объявлено председателем Алапаевского Совета Г.П. Абрамовым:

– Передвигаться разрешается не далее километра от школы. Распорядок дня – по вашему усмотрению. Дежурному конвою подчинение беспрекословное. В церковь можете ходить в сопровождении охраны.

Так началась жизнь в Алапаевске ближайшей родни Николая II.

О далеком, затерявшемся в дебрях Каменного пояса Алапаевске царь Алексей – второй из Романовых на престоле после Михаила – узнал в октябре 1668 года от рудознатца Михаила Тумашева, который привез царю дорогой подарок с Каменного пояса – "узорчатые каменья редкой красоты", найденные в 40 верстах от Алапаевска на берегах Нейвы-реки. Царь щедро наградил Тумашева за подарок и выдал беспошлинную грамоту на поиск руд, дорогих каменьев и устройство заводов. Через 30 лет сын Алексея Петр I повелел заложить на речке Алапаихе железоделательный казенный завод. Могли ли предположить первые Романовы, что трехвековое царствование династии закончится на том далеком Каменном поясе – опоре могущества России? На заводах, которые являли собой яркие, неповторимые бриллианты в царской короне, в Екатеринбурге и Алапаевске.

Урал для Романовых в те дни 1918 года был совсем не желанным местом проживания. Сохранилось такое свидетельство: когда поезд с Романовыми, после неудачной попытки до сих пор загадочного комиссара с мандатом ВЦИК Яковлева изменить маршрут на Омск, вновь направился через Тюмень на Екатеринбург, Николай II, заметив это, спросил у начальника охраны Матвеева:

– Скажите, вопрос определенно решен, что мы останемся в Екатеринбурге?

Получив утвердительный ответ, он сказал:

– Я бы поехал куда угодно, только не на Урал!

Далее он сослался на то, что уральские рабочие настроены резко против него.

Распорядок дня для Романовых был практически свободным. К часу дня приходящая повариха Мария Нравова со своей помощницей Поздниной-Замятиной готовила завтрак, в четыре часа подавала чай, а в семь вечера – обед. Князьям доставляли газеты, разрешено было иметь книги – они много читали. Часто, собравшись вместе, работали в огороде, что находился при школе. С разрешения дежурного князья ходили в церковь, совершали прогулки в поле. Школа стояла на окраине, за ней жилых домов не было. Прогулки продолжались по часу и более, возвращались они с небольшими букетами ранних цветов, расходились по своим комнатам.

По вечерам князья устраивали променад по коридору школы, пытались вступать в разговоры с охраной, а числе которой были и крестьяне. В эти дни военный комиссар С.А. Павлов формировал в Алапаевске регулярные отряды Красной Армии. П.К. Старцев позднее вспоминал:

– Князь Сергей Михайлович, когда все разошлись, подошел ко мне и спросил: "Можно задать вопрос?" Я ответил согласием. "Скажите, а как вы думаете ввести всеобщее равенство, если от рождения люди не равны?"

Я ему ответил вопросом: "А скажите, почему у вас, Романовых, тысячи десятин земли, а у меня с семьей и десятины нет?" Романов проговорил о том, что и земля та разная и принадлежит России, и удалился. Я понял: он пытался прощупать мое настроение, а может быть, использовать в своих целях. Романовы надеялись на скорое освобождение, каким-то путем весть о чехословацком мятеже дошла и до них. Во время богослужения в церкви слуге Ремезу неизвестный человек незаметно шепнул: "Ждите, освобождение близко. В Алапаевске верные люди!"

3 июня пришла весть о том, что атаман Дутов вновь овладел Оренбургом, через пять дней пала Уфа. Алапаевцы срочно формируют отряды на борьбу с белочехами, с Дутовым. В городе в это время создается подпольная организация офицеров с целью освобождения Романовых. Нити заговора тянутся в Екатеринбург к дому Ипатьева. Один из руководителей заговора – Соколов впоследствии признавал, что число участников монархического заговора в Перми, Екатеринбурге, Алапаевске достигало пяти тысяч человек: в основном это опытные офицеры, часть из них – отчаянные головорезы из Текинского полка "дикой дивизии".

Охрана Романовых в Алапаевске малочисленна, необучена. Комендант дома Ипатьева Авдеев вспоминал: "Стоят люди у пулемета, а стрелять из него не умеют. Делали мы так: ставили к пулеметам пост и тут же принимались его учить, как с этим оружием обращаться". То же самое было и в Алапаевске. Видел слабости в охране опытный большевик, председатель Совдепа Григорий Павлович Абрамов. На одном из заседаний Совета специально обсуждался вопрос об усилении режима содержания и охраны Романовых. Число ее увеличили до 10 человек за счет рабочих Алапаевского завода.

Некоторое время прогулки великих князей продолжались в сопровождении охраны.

Между собой князья держались замкнуто, молчаливо, со стороны могло показаться, что это совершенно незнакомые друг с другом люди, а не близкие сановитые родственники.

Великая княгиня Елизавета Федоровна в прогулках участвовала редко. Уединившись в комнате со своими служанками, она рисовала, подолгу молилась, занималась рукоделием, в разговоры со своими родичами вступала редко. Но во всем поведении Романовых таилось какое-то ожидание, тревога, своим пребыванием здесь, а Алапаевске, они тяготились. И действительно, местное население особого интереса к ним не проявляло, наоборот – встречая их в церкви, люди в сердцах недовольно говорили:

– Попили нашей кровушки и опять на наши харчи приехали!

– В тюрьму их надо! – уже более решительно заявляли рабочие Алапаевского завода.

В начале июня князья и великая княгиня ежедневно выходили в огород, делали грядки, цветочные клумбы, садили цветы. Очистили от листвы и мусора школьный дворик и при хорошей погоде пили под открытым небом чай, читали, беседовали. В один из таких вечеров охрана заметила сновавшего вокруг школы неизвестного, который явно стремился вступить в контакт с Романовыми.

Заговор

Теперь уже известно, что монархически настроенное офицерство, члены монархических организаций готовили побег царя и его семьи. В Алапаевске дважды побывал один из участников заговора Думанский. По поручению Вырубовой – фрейлины царского двора – он прежде всего выяснил возможности побега Иоана Константиновича, сына президента Российской Академии наук великого князя Константина Константиновича. Иоанн был женат на королеве Елене Сербской, за которой стояли сербские монархисты, их золото. Специальная "сербская миссия" побывала на Урале, и Елена была отпущена. Однако замыслы монархистов простирались дальше: в случае гибели Николая II они прочили на престол Иоана Константиновича Романова, поэтому особенно настойчиво готовили его побег.

Шнырявшим вокруг школы был Думанский. Ему удалось установить с Иоаном связь, и та свобода передвижения, которой пользовались Романовы, малое число охраны d школе делали побег вполне реальным. Уже подбирались в Екатеринбурге надежные офицеры из бывших слушателей Генерального штаба, находившихся в городе. Но на высоте в той нелегкой борьбе с заговором контрреволюции оказались чекисты Екатеринбурга и Алапаевска.

Переданная Думанским Иоану записка была изъята охраной. Думанскому удалось скрыться, но вскоре он был арестован в Екатеринбурге. Нити и цели заговора, его опасность для революции были раскрыты. 21 июня 1918 года член ЧК П.К. Старцев объявил Романовым: в связи с тем, что они нарушили режим, приняли участие в подготовке побега, с сего дня прогулки и походы в церковь отменяются, выход за территорию двора школы запрещается. Продукты с рынка закупать также нельзя, питание будет доставляться в готовом виде. Романовы понуро выслушали Старцева.

Сергей Михайлович глухо проговорил:

– Это же тюрьма! Я буду протестовать!

– Ваше право! Протест будет передан по назначению, – парировал Старцев.

В Екатеринбург была отправлена телеграмма за подписью Сергея Романова: "С сегодняшнего дня находимся на тюремном режиме. Четыре недели прожили под надзором Алапаевского Совдепа и не покидали здания школы и ее двора, за исключением посещения церкви.

Не зная за собой никакой вины, ходатайствуем о снятии с нас тюремного режима".

В тот же день комиссар юстиции Алапаевска И.А. Соловьев запросил по телеграфу "Военная, Екатеринбург, Област. Совет. Считать ли прислугу Романовых арестованными? Давать ли выезд? Алапаевский Совдеп. Отправитель Соловьев".

Ужесточение режима имело еще одну вескую причину. Касалась она проживавшего в Перми под надзором местного Совета брата царя Михаила Романова. Отвечая на телеграмму Сергея Романова, Белобородов (Председатель Уральского Совета) телеграфировал 22 июня: "Алапаевск Совдеп. Прислугу ваше усмотрение. Выезд никому без разрешения Москва Дзержинского Петроград Урицкого Екатеринбург Облсовета точка Объявить Сергею Романову, что заключение является предусмотрительной мерой против побега ввиду исчезновения Михаила Перми Белобородов".

(справка)

Так что же произошло с Михаилом, кандидатом на царский престол в феврале 1917 года? Первое время после февральской революции он уединился в Гатчинском дворце. В Тобольск с царской семьей в августе 1917 года не уехал, ни в какой политической деятельности не участвовал. Жил незаметно, тихо, понимая, видимо, всю неустойчивость своего положения. В ноябре он явился в Смольный к управляющему делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевичу и просил как-то определить его положение в Советской Республике. Ему было разрешено как рядовому гражданину свободное проживание в Петрограде. Однако, когда началось германское наступление на Петроград в феврале 1918 годе, Михаилу Романову было предписано Петроградским Советом проживание в Перми.

В первые месяцы Пермский Совет определил некоторые ограничения в передвижении Михаила Романова, но затем снял их. Будучи страстным автолюбителем, Михаил стал разъезжать по Перми на роскошном "ролс-ройсе", ходить на концерты в театр. На жительство переехал в роскошную гостиницу "Королевская" на Сибирской улице.

Рабочие революционной Мотовилихи потребовали от Пермского Совета посадить в тюрьму царского брата, иначе грозили сами разделаться с ним революционным путем. Это предупреждение подействовало. Совет предложил Михаилу во избежание инцидентов с рабочими перебраться из гостиницы в тюремную больницу в специально подготовленное в ней помещение.

– Это произвол! Я буду жаловаться! – горячился Михаил. И действительно обратился в Москву с жалобой на действия Совета. Из центра подтвердили, что за Михаилом Романовым сохраняются все гражданские права, свобода передвижения, проживания, если он не нарушает предписаний Совета.

Обстановка накалялась, рабочие относились враждебно к младшему брату бывшего царя. В этих условиях Совет предупредил Михаила, что в сложившейся обстановке слагает с себя ответственность за возможные последствия. Конечно, в тех условиях это было равносильно приговору. Так оно и произошло.

Ночью 13 июня в гостиницу явилась группа вооруженных рабочих. Они увели Михаила и в шести километрах от Мотовилихи расстреляли его. Утром в Пермском Совете узнали, что Михаил исчез. В Москву, Петроград, Екатеринбург полетели телеграммы. Так эта весть докатилась до Алапаевска. В Мотовилихинском историко-революционном музее на стене можно прочесть фамилии тех, кто казнил Романова. Это рабочие А. Марков, И. Коллашников, Н. Жужков, В. Иванченко. Возглавлял группу председатель Мотовилихинского Совета Г. Мясников.

В Алапаевске

В конце мая вспыхнул чехословацкий мятеж, 26 мая белочехи захватили Челябинск. По линии Кыштым-Екатеринбург они под командованием Гайды, примкнувших к нему белых офицеров, монархистов, рвались к Ипатьевскому дому и Алапаевску. Скоро пал Кыштым, до Екатеринбурга оставалось 130 километров. Контрреволюция подняла голову и в Алапаевске. В одну из ночей на Напольную школу было совершено вооруженное нападение. Красноармейцы открыли стрельбу, отогнали нападавших.

Вечером 18 июля в школу пришли комиссар Смольников, чекист Старцев, член Совдепа Абрамов, которые объявили Романовым о том, что они ночью будут перевезены в Верхне-Синячихинский завод. В 11 километрах от Алапаевска в ту же ночь по постановлению Уралсовета они были расстреляны, трупы сброшены в шахту и завалены. Чтобы ввести в заблуждение контрреволюционеров, председатель Уралсовета белобородов дал в "Пермских известиях" следующее объявление: "Алапаевский исполком сообщает из Екатеринбурга о нападении утром 18 июля неизвестной банды на помещение, где содержались под стражей бывшие великие князья (следуют имена). Несмотря на сопротивление стражи, они были похищены. Есть жертвы с обеих сторон. Поиски ведутся, Белобородов".

Таким образом, оказавшись в кольце контрреволюции, приняли иное решение, чем три месяца назад. Тогда Президиум ВЦИК предусматривал проведение открытого суда над Романовыми, после утверждения этого предложения пятым Всероссийским съездом Советов. Но обстановка круто менялась. В это время в Москве находился член Уралсовета Ф.И. Голощекин. Ему было дано указание провести процесс суда в Екатеринбурге и Алапаевске.

12 июля Голощекин уже был в Екатеринбурге. Состоялось экстренное заседание Совета, где представитель фронта заявил, что "положение критическое, сил удержать город нет". Назревал мятеж монархистов, об этом свидетельствовали перехваченные чекистами письма Николая II подполью. В этой обстановке говорить о суде уже не приходилось, и, чтобы Романовы не попали в руки белочехов, Уралсоветом – полномочным представителем власти – было принято решение: Романовых расстрелять. Так революцией была закрыта последняя страница династии, триста лет безраздельно правившей Россией.

Особое следствие

25 июля 1918 года белочехи ворвались в Екатеринбург, а 28 сентября белые захватили Алапаевск. Началось следствие о казни Романовых. Возглавил его следователь Екатеринбургской прокуратуры Сергеев, в Алапаевске – Меньшенин. Сразу же начались аресты, допросы с целью установить место гибели и захоронения великих князей. В лапы разведки попали комиссар юстиции Ефим Соловьев, чекист Петр Старцев, член Совдепа Иван Старцев, А.С. Кривова, А.Г. Поздина-Замятина.

Последние двое рассказали Меньшенину о том, как содержались узники, как их увезли 18 июля, но большего они не знали. Молчали или отрицали свое участие в акции, несмотря на истязания, арестованные большевики. Какую-то ниточку следователю дала Кривова:

– 18 июля меня торопили с обедом, я случайно услышала, что арестованных хотят везти в Верхнюю Синячиху...

Начались поиски в этом направлении. Подтвердили догадку арестованные крестьяне Самсонов и Трушков, которые случайно оказались 18 июля на дороге и видели 11 коробов, в которых сидели по два человека. Так Меньшенин нашел шахту, в которую после расстрела сбросили тела князей. Снова аресты, допросы, пытали всех, кто как-либо был причастен к расстрелу Романовых.

Осенью 1918 годе Колчак провозгласил себя "верховным правителем России", он затребовал все материалы об убийстве Романовых, так как не был удовлетворен ходом следствия. На место Сергеева 5 февраля 1919 года назначается чиновник прокуратуры Н.А. Соколов. Полномочия его неограничены, об этом говорит документ, выданный Колчаком Соколову. Он любопытен, приведем его текст:

Подпись.

С этого времени колчаковская контрразведка устраивает настоящую вакханалию пыток, расстрелов. Соколов лично решает вопрос о жизни или смерти каждого, кто попал к нему в лапы. Этот одержим идеей мщения за смерть Романовых, следствие по делу станет содержанием всей его жизни. Многие тысячи людей были расстреляны им без суда, по подозрению в сочувствии большевикам.

Соколов побывал в Алапаевске, лично вел допросы и пытки заключенных. Жестоко пытали Ефима Соловьева, требуя признания в участии в расстреле Романовых, выдачи членов большевистского подполья. Соловьеву чудом удалось вырваться из рук палачей, он потом писал в своих воспоминаниях:

– У меня требовали одного: кто участвовал в расстреле Романовых? Я отвечал одно: 17, 18 июля меня в Алапаевске не было. Следовали нечеловеческие пытки. И вновь допросы.

В эти дни разгула колчаковского "особого следствия" на заводах собраны "Книги учета персонала", по ним контрразведка составила списки подлежащих аресту людей, всех, кто участвовал в охране Ипатьевского дома и Напольной школы. Арестовано около двухсот человек, большинство – расстреляны. В Алапаевске погибли большевики В.А. Шляпина, А.И. Гасников, В.И. Бабушкин. И.П. Абрамова, члена Алапаевского Совета, Соколов увез в Екатеринбург и лично "с пристрастием" допрашивал, о чем позднее подробно напишет в своей книге "Убийство царской семьи", изданной в Берлине в 1925 году. Этот одержимый манией "великой миссии", возложенной на него Россией, человек продолжит следствие и после бегства за границу, куда он вывез все собранные вещи Романовых вплоть до пуговиц, протоколы допросов в Алапаевске и Екатеринбурге. В 1920-1922 годах Соколову давали показания Г.Е. Львов, А.Ф. Керенский, В.А. Маклаков, А.Ф. Трепов, П.И. Миллюков, В.В. Шульгин и другие "бывшие". Соколов всю жизнь с какой-то болезненной настойчивостью старался раскрыть "тайны гибели династии", за всеми этими "расследованиями" тянется кровавый след сотен и сотен невинных людей, погибших в колчаковских застенках по делу Романовых.

Именем революции, именем народа был предопределен конец династии Романовых, правившей Россией 304 года. Страшен финал их жизни, но как заметил историк М.К. Касвинов, "ужас их смерти бледнеет перед ужасом их жизни".

С БЫСТРОВ, краевед, заслуженный работник культуры РСФСР.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 08.04.1989; 11.04.1989; 12.04.1989.

Главная страница