Власть и уральская пресса на рубеже 1920–1930-х гг.: приемы социального мифотворчества и политизации советского обывателя

    Необходимость преодоления технико-экономической отсталости советского государства на рубеже 1920–1930 гг. обусловила применение чрезвычайных мер мобилизации материальных и моральных ресурсов. Стремясь сформировать позитивное отношение населения к проводимым политическим, социально-экономическим и идеологическим кампаниям, партийное руководство страны и региона делало ставку на ежедневные агитационные мероприятия в форме презентаций социальных эталонов поведения и сознания "строителя социализма".

    Особая роль в освещении массовых политических акций и формировании положительного к ним отношения отводилась центральной, местной и профессионально-ориентированной прессе. Власть, учитывая психологическую особенность общественного сознания, ориентированного на присвоение чужого мнения, и недостаточный для обоснования собственной точки зрения уровень политической грамотности основной массы населения, со страниц средств массовой информации вместо критического анализа событий на основании документальных источников предлагала "верить" успешности проводимого курса. Средства массовой информации, обладающие возможностью мощного идеологического воздействия, не только оперативно отражали политически значимые события, но и формировали лояльное общественное мнение посредством манипулирования положительными и отрицательными реакциями граждан на действия властей. "Повседневно и оперативно вести агитационно-политическую работу в массах", – стандартный заголовок-лозунг статей центральных, местных, стенных газет, ориентирующих население посредством символов, психозначимых сигналов и примерных алгоритмов поведения на участие в массовых мобилизационных кампаниях.

    Воспринимая прессу в качестве рупора проводимого курса, руководство страны стремилось увеличить количество подписчиков периодических изданий. Анализ читательской активности позволяет не согласиться с мнением Дж. Брукса, определяющего функционал средств массовой информации как "публичный разговор власти с теми, кто ей сочувствовал" [1]. Электронная версия historyntagil.ru. Руководители центральных и местных органов власти стремились охватить "информационным колпаком" все категории населения, в том числе оппозиционно-настроенные. Если на южноуральских заводах по данным на январь 1929 г. количество подписчиков газет колебалось от 64 до 86 % [2], то в целом по Уральской области, согласно данным переписи рабочих промышленности, проведенной в апреле–мае 1929 г., процент читающих прессу был ниже [3] (таблица 1).

Таблица 1

Количественные и качественные характеристики читательской активности по данным подписки на газеты на заводах Урала в 1929 г.*

Категории рабочих

Читают газеты (%)

регулярно

случайно

не читают

    мужчины

53,7

26,7

19,6

    женщины

32

24,6

43,4

    молодежь до 22 лет

48,9

30,1

21

    старше 40 лет

40,3

21,9

37,8

    коммунисты

82,3

12,5

5,2

    комсомольцы

67,6

26,2

6,2

    беспартийные

42,4

29,2

28,4

    высококвалифицированные

52,2

27

20,8

    низкоквалифицированные

38,6

27,7

33,7

    всего

49,9

26,7

23,4

    * Составлено по: Уральское хозяйство в цифрах. Изд. сектора Уралоблплана. Вып. 3. Свердловск, 1930. С. 36–37.

    Особенно высоким был показатель чтения газет среди рабочих-металлургов: в 1929 г. 76,1 % рабочих постоянно читали газеты, в том числе 83,7 % рабочих в возрасте до 22 лет, у беспартийных этот показатель составлял 70,5 %, среди рабочих-коммунистов – 94,7 %, у рабочих-комсомольцев – 94,6 % [4]. С. П. Постников и М. А. Фельдман, констатируя незначительное количество рабочих, регулярно читающих книжную продукцию (13 % читают книги регулярно, 49 % – нерегулярно, 38 % не читают вообще), акцентируют внимание на том обстоятельстве, что именно через газеты шел основной поток информации политического характера, формируя в сознании наиболее идеологизированные представления [5].

    Более эффективной реализации агитационного потенциала газет препятствовала слабая заинтересованность населения в чтении именно идеологической литературы. Согласно сводкам Пермского окружного Совета рабочих и крестьянских депутатов, "читаемость" политической периодики в период "великого перелома" достигала лишь 1,4 %, интерес к газетным статьям руководящего характера составлял 8,55 %, вопросами социалистического строительства интересовались 23 % граждан, отсутствие интереса к местной газете проявляли 100 % населения округа [6]. Последний показатель не является типичным для населения Уральской области, которое традиционно проявляло значительный интерес к материалам местной печати, освещавшей как международные, всесоюзные события, так и факты из жизни регионов. В круге чтения рабочих местные периодические издания преобладали над всесоюзными (центральными) газетами, что подтверждается данными таблицы 2 и типично для всех районов Урала.

Таблица 2

Рейтинг печатных изданий по данным подписки среди рабочих Златоустовского завода Уральской области (1929 г.)*

Название печатного органа

Количество подписчиков

    Пролетарская мысль (местное издание)

1320

    На смену

500

    Безбожник

356

    Искра

333

    Рабочая газета

217

    Правда

152

    Работница

109

    Уральский рабочий

97

    Известия ВЦИК

69

    Терентий

23

    Молодой ленинец

21

    Крестьянская газета

20

    Труд

5

    Беднота

5

    Прожектор

4

    Красная нива

2

    * Составлено по: Информационная сводка ЦК ВКП(б) об организации отчетно-перевыборной кампании в стране // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 67. Д. 288. Л. 15–18.

    Местные издания и заводские многотиражки, вызывающие интерес у населения, отличались большой степенью идеологизированности и выполняли не только роль информатора, но и, как отмечается в аналитической записке о деятельности "Уральского рабочего", роль политического "воспитателя" населения [7]. Адекватно оценивая общий уровень политической культуры и грамотности уральцев, существенно влиявшей на процесс формирования лояльного общественного мнения, власть была вынуждена не только информировать читателей об изменениях международной ситуации, но и давать целостную оценку внутриполитическому курсу. Идеологическая интерпретация происходивших социально-экономических преобразований, как отмечает М. А. Соболев, была наиболее важна, поскольку с готовым мнением согласиться было гораздо проще, тогда как для выработки собственной точки зрения необходимо было обладать подготовкой и интеллектуальными способностями [8].

    Исходя из этого тезиса, власть стремилась так организовать работу редакций, чтобы пресса задавала нормы общественных отношений и практический шаблон политического поведения. Идеологические формулировки и пропагандистские слоганы в контексте государственной социальной политики формировали идеал новой идентичности, образы положительных героев и их антиподов, обосновывали иерархичность властных отношений и дихотомическое деление общества на "своих" и "чужих". Электронная версия historyntagil.ru. Через средства массовой информации власть воспитывала "нового" человека, активно пропагандируя преимущества социального активизма. На страницах газет конструировался образ положительного героя, эталон, предлагаемый населению в целях создания трудового подъема и положительной установки на сверхнапряженный труд [9].

    Стремясь укрепить в сознании общества необходимость политической лояльности, руководство страны "рекламировало" преимущества новой системы ценностей, используя в качестве одного из сюжетов социального мифотворчества успешность "социалистической биографии". Как одно из главных достижений советского строя преподносилась возможность самореализации, стремительного "превращения" неграмотного крестьянина, недисциплинированного и неквалифицированного рабочего-сезонника в авторитетную личность. Населению предлагалась реальная перспектива, пройдя через "инициационную систему" (сеть политпросвещения, ФЗУ, членство в ВКП(б)), активно участвуя в производственных и советских массовых кампаниях, приблизиться к социальному идеалу и "выбиться в люди", существенно изменив социальный статус и материальное положение.

    Используя метод политических биографий, постоянно информируя о тех мероприятиях, что проводила власть для улучшения положения населения, пресса пропагандировала "представление о неоплатном долге граждан к государству и лидеру" [10]. Обозначенный феномен, как отмечает Дж. Брукс, был проявлением идеологических принципов "экономики дара", "моральной экономики", ставившей представление о справедливости выше материальных поощрений.

    Таким образом, формируя массовую читательскую культуру, руководители властных структур ориентировалась на неосознаваемые компоненты восприятия, "рекламировали" социальные и политические идеи. Среди наиболее эффективных средств организации процесса манипулирования сознанием читателей преобладали политическая индоктринизация, использование определенных "мобилизационных" структур языка и форм поведения, акцентуация массовых эмоций, представлений, что составляло сущность процессов социального мифотворчества и массовой политизации городского населения Урала на рубеже 1920–1930 гг.

    Центральная власть обеспечивала условия для внедрения нужных установок, стереотипов, целей, что было необходимо, прежде всего, для получения либо согласия населения на непопулярные меры, либо для создания общественного недовольства ситуацией или действиями оппозиции.

    В ходе такого "эксперимента" с читательской культурой на рубеже 1920–1930 гг. формировалось сугубо потребительское отношение к чтению, целью которого было сообщить информацию о том, как надо думать и вести себя, а не побудить к размышлениям и личностному анализу.

Примечания

    1. Брукс Дж. Спасибо, товарищ Сталин! Культура советского общества от революции до холодной войны // Отечественная история. 2004. № 4. С. 179.

    2. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 67. Д. 288. Л. 15.

    3. История индустриализации Урала (1926–1932 гг.). Свердловск, 1967. С. 356–357.

    4. Постников С. П., Фельдман М. А. Социокультурный облик промышленных рабочих Урала (1900–1941 гг.). Екатеринбург, 2006. С. 386.

    5. Там же. С. 316, 386.

    6. Государственный архив Пермской области (ГАПО). Ф. Р-122. Оп. 1. Д. 1188. С. 19.

    7. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 85. Д. 434. Л. 65.

    8. Соболев М. А. Периодическая печать как источник исторического изучения массового политического сознания // Источники гуманитарного поиска: новое в традиционном. Белгород, 2002. С. 147.

    9. Попова С. М. Контент-анализ в исследовании облика положительного героя на страницах газет 30-х гг. // Количественные методы в исследовании по истории советского рабочего класса и крестьянства. Свердловск, 1991. С. 34.

    10. Брукс Дж. Указ. соч. С. 178.

И. В. Табуркина, канд. ист. наук, доцент кафедры управления и права Социально-гуманитарного института Нижнетагильской государственной социально-педагогической академии.

По материалам II Всероссийской научно-практической конференции "Homo legens в прошлом и настоящем", Нижний Тагил, 22–23 апреля 2009 г. Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия. – Нижний Тагил, 2007. – 345 с.

Главная страница