Фалалеева Анастасия Фоминична
Год рождения – 1934
Наконец-то
взялась написать о жизни, проведенной в детском
доме №1 в городе Верхотурье. Долго не могла
начать – меня захлестнули воспоминания,
нарушили спокойствие, выбили из равновесия,
нахлынула тоска-печаль. Душа стонет и плачет…
Мой отец был простым колхозником. После продолжительной болезни перед самой войной умерла моя мать. Отец остался вдовцом с тремя детьми. Я была самой младшей, даже мамы не помню. В 1940 году отец, забрав меня и сестру Кристину, ушел из колхоза и отправился на поиски лучшей жизни. Таких людей было в то время много. Помню бесконечные переезды в товарных вагонах, ожидание на вокзалах. Днем зачастую прятались, отсиживались в лесах, так как бегство из колхоза было наказуемо. Скитались и по Казахстану, и по Алтаю и еще где-то, пока не попали на Урал, в Верхотурский район. Жизнь оказалась повсюду одинаково тяжелой. Осели в деревне Ба-траково (могла точное название забыть). Отец устроился сторожем в детский сад, куда стала ходить и я. Тут нас застала война. Наступил голод. Постоянно хотелось есть. В августе 1941 года я заболела, меня отвезли в город Верхотурье, в больницу, в которой я провела целый год. Болела тяжело, думала, что не выживу.
Пока я находилась в больнице, отца призвали на фронт. Практически мы осиротели. Сестру Кристину отправили в Верхотурский детский дом №1. Меня, как очень ослабленную болезнью, определили в дошкольный детдом на Заимке, чтоб пока в первый класс не отдавать, хотя по возрасту надо было. Через год, в августе 1943 года, я уже была переведена в детский дом, где находилась моя сестра. Прожила я там целых десять лет, окончила 10 классов.
Шла война. Фронт требовал все новых и новых бойцов. Новобранцы покидали город рано утром, когда в детском доме мы еще спали. Но один раз я увидела их. Помню, как они уходили из городского сада, где они собирались перед отправкой (сад находился рядом с детским домом), и пели песню "Вставай, страна огромная…". Даже сейчас пробегают мурашки по коже. Вся страна – на фронте. Поредевшие ряды работающих на заводах и фабриках нуждались в пополнении. Мою сестру Кристину, как многих других ребят, отправили в ремесленное училище города Нижнего Тагила с дальнейшей перспективой работы на заводе. Сестры не стало после тяжелой болезни…
В нашем детском доме нас научили быть самостоятельными. Несмотря на малый возраст, мы почти полностью себя обслуживали: мыли пол, кололи дрова, топили печи, дежурили на кухне, летом работали на огороде. У нас было огромное подсобное хозяйство на Кликуне. Мы пололи, поливали, осенью собирали урожай. Лошадей было мало, машин не имелось, поэтому урожай в детский дом отвозили на быках. На нашей территории, около корпусов еще и сахарную свеклу выращивали. Старались использовать любую возможность, чтобы улучшить наше питание.
Несмотря на тяжелое время, мы, в отличие от многих домашних, были хоть как-то одеты, обуты, накормлены. Свои 400 грамм хлеба мы имели. Правда, хлеб этот был такого качества, что из него можно было лепить разные фигурки. Но мы и ему были рады. Некоторые ребята свою порцию не съедали. Копили в течение дня, а вечером бежали на городской рынок и обменивали на сладкие леденцы или на полученные деньги шли фотографироваться, в надежде послать фотографии на фронт родным или братьям. Домашние ребята тоже испытывали нужду. Недоедали и обменивали на хлеб, что только могли. Помню, что к нам приходила помощь из Америки: вещи, в основном – поношенные, и продукты: яичный порошок, плавленый сыр, сушеный картофель. До сих пор иногда чувствую вкус того овсяного киселя. Тогда казалось, что вкуснее ничего не бывает.
Конечно, мы не были "ангелами". Когда воспитатель сдавал дежурство ночной нянечке и уходил домой, думая, что мы спим, начиналось самое интересное. Наша спальня была угловая и самая большая, человек на 15-20. Мы придумывали всевозможные игры, читали, рассказывали сказки, сочиненные прямо на ходу. Я почему-то каждый вечер придумывала всякие истории про наших же девочек, про каждую по очереди…
А зимой, бывало, в теплые снежные вечера тайком одевались, брали на конюшне сани с оглоблями и катались с горки (гористая улица проходила около нашего корпуса). Однажды нас "застукали": кто-то из воспитателей вернулся в спальню, а там половины детей нет, кровати пустые – а на дворе ночь, кругом темнота. Ну, и досталось же нам!
Наконец, пришел день Победы. Мы еще спали – влетает кто-то из старших, бегает по комнате и кричит: "Война закончилась! Война закончилась!". Сколько было радости!!!
Остался в памяти и день, когда отменили хлебные карточки. Заходим в столовую, а на столах, вместо пайки на каждого стоят тарелки, доверху наполненные белым хлебом. Ешь, сколько влезет! Мы просто остолбенели. Это было невиданно!
Кроме трудов и забот, были в нашей жизни и радости. Дети в любой ситуации остаются детьми. Каким наслаждением было после трудового дня искупаться в речке Туре. Она протекала рядом. А отдых в летнем лагере "Островки"! Там такие замечательные места: лес, озера, речка. А лагерные линейки утром и вечером! На свежем воздухе! Костры, военные игры! Если бы вернуться туда, в детство…
Интересно проходили праздники. У нас был замечательный клуб, где занимался духовой оркестр, оркестр народных инструментов, танцевальный и драматический кружки. Велись занятия хоров, были чтецы, певцы- солисты. Желающие учились играть на пианино, баяне, гитаре, скрипке. Имелась и биллиардная комната. А какая была библиотека! Много книг я там прочитала, как разрешенных, так и запрещенных. Для развития были все возможности. Поэтому, наверное, многие бывшие воспитанники Верхотурского детского дома №1 стали врачами, педагогами, инженерами, учеными, музыкантами, квалифицированными рабочими. Да, и просто хорошими людьми.
Я с благодарностью вспоминаю годы, проведенные в детском доме. Вряд ли в те тяжелые времена в своей родной деревне могла бы получить высшее образование. Я после 10-го класса поступила в Казанский авиационный институт и успешно его окончила. Впоследствии работала инженером- конструктором на авиационном заводе. На протяжении всей своей жизни я никогда не скрывала, что выросла в детском доме, никогда не страдала от этого. До сих пор скучаю по тем годам, часто во сне вижу город детства – Верхотурье. Брожу по улицам, непременно захожу в родной корпус, в клуб, в столовую…
Увы, приехать сегодня некуда: детский дом №1 был расформирован тридцать с лишним лет назад. И на душе так грустно, как будто я утратила что-то очень родное, дорогое.